На пляжном пикнике я зависал у бочонка с пивом и смотрел, как все они смеются, все, кого я знал, все, кого мы с Уином могли бы назвать друзьями. Если спросить, они наверняка сказали бы, что сожалеют об Уине. Но с того места, где я стоял, так не казалось.
Мои братья поддерживали ход вечеринки. Брайан закрывал глаза на то, что несовершеннолетние пьют алкоголь, Дев организовал в темноте игру в футбол, Кэл улыбался и переходил от компании к компании. Вокруг них постоянно толпилась куча народу. Они заставляли всех смеяться. Казалось, для них не представляло никакого труда быть Уотерсами — парнями, которые устраивают вечеринки, знают всех и каждого и никогда ни о чем не парятся.
Брайан подошел ко мне первым, оставив в стороне трех девушек. Он мог бы потрудиться понять мой взгляд, означавший держись-от-меня-на-хрен-подальше, но сделал вид, что ничего не заметил.
— Маленький братец, — сказал он, обхватывая мою шею тяжелой рукой. — Мое профессиональное мнение, ты выглядишь так, будто у тебя нет времени на свою собственную жизнь.
— Может, и нет.
Он продолжал, словно не слыша меня.
— Мое профессиональное мнение, — повторил он, — ты хандришь.
— О какой профессии ты говоришь? Следить за соблюдением законов?
— Моя профессия — быть старшим братом.
Я вынырнул из-под его руки.
— В таком случае, могу ли я поговорить с твоим начальником?
Он нахмурился, словно ему больно — братья Уотерсы никогда не хмурятся на вечеринках.
— Я знаю, тебе плохо. Но, если расслабишься, станет легче, ладно? А если ты пока еще не готов к такому, всегда можешь вернуться домой. Пропусти вечеринку в этом году. Я подвезу тебя, как только дашь мне знать.
Вышвырнут с вечеринки собственными братьями. Бесповоротно.
Я повернулся спиной к Брайану и увидел у костра Диану Норс, лучшую подругу Ари. Она выкрасила волосы в ослепительно-красный и набросила расстегнутую на груди рубашку на неоново-зеленый верх от купальника. Из-за Ари она всегда была под запретом. Серая мышка, тихая и скучная, делающая то, что скажет ей Ари. Флиртовать с ней означало раздражать Ари. Теперь я смотрел на ее красные волосы и купальник и думал об Уине, о том, как все бессмысленно и невероятно. И я решил: на фиг все. Не было смысла проводить время с теми, кто мне действительно нравился. Они бы меня только разочаровали. Я мог заговорить с Дианой Норс и не париться, закончится этот разговор чем-то или нет.
Наверное, это было бы ужасно. Ари обозвала бы меня свиньей и утащила бы Диану прочь. Но Ари рядом не было. К тому же, почему это я должен был слушать Ари? Уин умер. И она перестала быть постоянным укором совести.
Я оставил Брайана в компании девчонок, которые тут же материализовались рядом, и направился к Диане. Она сделала вид, что не замечает меня.
— Ты изменилась, — сказал я. Неоспоримый факт, который не нуждается в комментариях. Я не хотел, чтобы мои слова можно было использовать против меня. «Ты красивая» можно было бы истрактовать как какое-нибудь термоядерное дерьмо.
Диана провела рукой по красным волосам, пропуская их сквозь пальцы. Она хорошо пахла — шампунем и лосьоном для загара, хотя сейчас было темно.
— Я их покрасила, — сказала она. — Давным-давно этого хотела, но не решалась — боялась, наверное, хотя это так глупо звучит: бояться покрасить волосы. Я думала, что, покрасив волосы, уже не буду знать, кто я такая, а оказалось наоборот. Я чувствую… — Она подняла на меня взгляд, словно позабыв, о чем говорила, как будто ей показалось, что эти слова произнесла не она сама, а кто-то другой. — Эм-м. Ну. Ты выглядишь как обычно.
Это было совершенно не так. Я имею в виду не только физическую форму (я сбросил десять фунтов за последний месяц), но и мое внутреннее состояние в том числе. Внутри у меня царила полная неразбериха, словно кто-то открывал подарок так рьяно, что вместе с упаковкой испортил и игрушку, не оставив в итоге ничего, кроме кусочков пластика, разбросанных вокруг. Даже этот третьеиюльский пляжный пикник, куда я ходил с семи лет, с тех самых пор, когда Брайан привел меня на первый из них, казался каким-то странным.
— Может, прогуляемся? — предложил я, что на языке пляжного пикника означало как минимум поцелуй. Диана застыла. — Давай, — сказал я, беря ее за руку.
Мы молча шли по пляжу, целующиеся парочки лежали на песке или стояли босиком по щиколотку в воде. Те, что стояли в воде, были влюблены сильнее. Их друзья и единомышленники сторожили обувь на берегу или плескали друг в друга водой.
Я заметил Ари, разговаривавшую с моим братом Кэлом. Нас с Дианой она не видела. Что-то с ней было не так. Я вдруг понял, что спина у нее не прямая, Ари сутулилась. Не помню, чтобы я хоть раз замечал за ней что-то подобное. Я машинально задался вопросом, что же с ней случилось, однако тут же вспомнил, что случилось с нами обоими.
Но разговаривать она не хотела. О’кей. Мне следует вести себя так же, как Ари. Я должен справиться с этим самостоятельно.
— Мне кажется, все скучают по Уину, — сказала Диана. Я показал на резвящиеся парочки, но она покачала головой. — Мне кажется, они скучают, глубоко внутри. По-своему.
— Я скучаю по нему, — сказал я.
— Ты-то конечно.
— То, что я не рыдаю до потери сознания, еще не значит, что я по нему не скучаю.
— Ты не должен…
— Подожди, — сказал я.
Я остановился, зарывшись пятками в песок. Диана тоже остановилась и посмотрела мне в глаза. Мне вдруг захотелось, чтобы я для нее что-то значил. То есть по-настоящему значил. Полная надежд, такая нежная, она стояла передо мной. И, если бы захотел, я мог бы растоптать ее прямо там, пока она еще не поняла, как и остальные лоботомизированные придурки, что все это не имеет значения.
Возможно, именно для этого я привел ее сюда после стольких лет игнорирования. Возможно, в моих силах было заставить ее почувствовать себя так же дерьмово, как постоянно чувствовал себя я. Это было так чертовски просто. Так же просто, как поцеловать ее. Она была такая беззащитная. Я мог бы повести себя, как выродок — посмеяться над ней, как я наверняка смеялся над ней раньше, — или претворить ее мечты в жизнь, подарить романтическое воспоминание, которое она хранила бы в сердце вечно. Нет, не вечно, такого понятия больше не существовало. До конца своих дней.
Я сел на песок, и Диана опустилась рядом. Придвинься она ближе, мне пришлось бы выбирать — выродок или красавчик, — но она не двигалась. Лишь вглядывалась в темный океан и ждала.
Я глубоко втянул воздух. Сердце билось так, словно я бежал по дюнам. Я приказал себе успокоиться, но паника только нарастала. Земля накренилась, точно я должен был вот-вот оторваться от поверхности планеты и улететь.
