— Совершенно не важна? Как? Ради добрых духов, на что ты намекаешь?
— Если человек сломал руку, ты вправляешь перелом и закрепляешь конечность лубками. Ты не тратишь времени на то, чтобы бегать вокруг и расспрашивать, как именно и отчего перелом случился. Для исцеления нужно действие, поговорить можно и потом.
— Нам кажется, что Ричард нуждается в нашей помощи, — вставил Зедд более мирным тоном. — Ведь он толкует о совершенно невозможных вещах. Поначалу, когда он рассказал мне, что отдал Меч Истины Шоте, я счел это величайшей глупостью — но позже понял, что его действия не были осознанными и глубину его заблуждений мы пока не измерили. Я очень рассердился и отчитал его, не понимая, что он болен и нуждается в добром отношении. В некоторых обстоятельствах мы еще можем понять, отчего человек вдруг уверовал в нечто странное, — но поведение Ричарда уже далеко зашло за рамки допустимых странностей. Теперь ясно: он погрузился в мир иллюзий, и мы должны это учитывать. — Волшебник развел руки в умоляющем жесте. — Можешь ли ты сказать по этому поводу что-то убедительное или указать, в чем мы ошиблись?
Зедд был явственно очень удручен и подавлен. Судьба внука искренне его волновала. Никки старалась не смотреть на него, не в силах видеть, как он терзается.
— Мне очень жаль, Зедд, но я ничем не могу опровергнуть ваше мнение. К сожалению, даже опыт с раскапыванием могилы не доказал ничего ни ему, ни нам. Насильно заставить Ричарда поверить в реальность невозможно. С другой стороны, я уверена, что найденные нами останки действительно принадлежат настоящей Матери-Исповеднице Кэлен Амнелл, чье имя, а может, и образ, он приписал выдуманной женщине, когда лежал в бреду. Вероятно, он услышал о ней при первом путешествии по Срединным Землям и запомнил рассказ о незаурядной женщине. Возможно, он много думал о ней впоследствии и пускался в прекрасные мечтания. Для юноши, выросшего в лесной глуши, естественно мечтать о том, что однажды он побывает в дальней стране и там женится на королеве. А когда он был ранен, эти юношеские мечты вышли на поверхность и завладели им.
Никки пришлось замолчать. Ей больно было говорить вслух о Ричарде такие вещи — хотя слушатели тоже любят его, тревожатся о нем и хотят помочь. Даже Энн, пусть она и руководствуется высшими отвлеченными мотивами, тоже сочувствует Ричарду и беспокоится. Для Энн он не только орудие исполнения пророчества, но и человек, к которому она питает самые теплые чувства.
Никки знала, что правильно поступает, рассказывая волшебникам о Ричарде, но ее не оставляло чувство, будто она предает его. Перед ее мысленным взором стояло его лицо, настороженное, болезненно искаженное от ее холодного недоверия.
— Так вот, независимо от причин, вызвавших его безумие, — сказала Энн, — Ричарда следует привести в чувство.
Никки промолчала. Ведь она считала точно так же — но не видела иного способа, кроме убеждения, а оно не действовало. Оставалось только ждать, пока со временем он сам не очнется.
Натан выступил вперед и улыбнулся Никки. В маленькой комнате он выглядел еще более внушительно. Но особенно привлекательны были его темно-синие глаза. Он воздел руки, призывая к взаимопониманию.
— Иногда, оказывая больному помощь, мы причиняем ему страдание — но впоследствии он понимает, что другого пути не было. Выздоровев, он будет счастлив от того, что мы сделали все, как следовало.
— Например, при тех же переломах, — подсказала Энн, развивая мысль Натана. — Целитель не хочет причинять страдания — но иногда это просто необходимо ради спасения жизни и здоровья.
— Значит, — спросила Никки, нахмурившись еще сильнее, — вы собрались исцелять его?
— Именно так, — улыбнулся Зедд. — Я нашел одно пророчество о Ричарде, где говорится: «Поначалу будут спорить с ним, а потом договорятся об исцелении». Не ожидал я, что оно сбудется так скоро и таким странным образом — но ведь все мы здесь любим Ричарда и желаем ему поскорее вернуться к нам и обрести прежний облик.
Никки подумала, что за всеми произнесенными здесь словами что-то кроется. Она удивилась, зачем нужно было отсылать Рикку за чаем, если ничто из сказанного не могло бы возмутить телохранительницу лорда Рала.
— Все это хорошо, но повторяю, я — не целительница в полном смысле слова.
— Однако тебе удалось исцелить Ричарда, когда он был поражен той стрелой, а это большинству целителей было бы не под силу, — сказал Зедд. — Даже я такого не сумел бы. Да и никто из присутствующих.
— Да, но мне это удалось лишь за счет применения Магии Ущерба!
Ответа не последовало. Все молча уставились на нее.
— Погодите, — встрепенулась Никки, обводя взглядом по очереди всех троих, — вы считаете необходимым снова применить к Ричарду Магию Ущерба?
— Именно так, — подтвердил Зедд.
Энн взмахом руки указала на Зедда и Натана.
— Если бы кто-то из нас мог это сделать сам, мы не просили бы тебя. Но мы не можем. Ты нам нужна…
Никки скрестила руки на груди.
— Зачем? Объясните прямо, чего вы от меня ждете!
Энн прикоснулась к руке Никки.
— Послушай внимательно, Никки. Мы не знаем, что вызвало болезнь Ричарда. У нас нет надежды излечить его, не зная сути заболевания. Если это окажется заклинание приворота, никто из нас троих не сможет освободить Ричарда от него за отсутствием имени исполнительницы и заговоренной стрелы, послужившей орудием. На поиски сведений и определение использованного заклинания у нас нет времени, потому что искать можно вечно — и без толку.
Энн сделала паузу, будто собираясь с духом.
— Значит, теперь остается одно, — со вздохом сказала она. — И это следует признать прямо и честно, без всяких уловок и околичностей. Мы должны устранить состояние одержимости независимо от его природы. Не важно, возникло ли оно из-за чар, из-за выдумки или неожиданного заболевания. Память об этой женщине, Кэлен, есть ложная память, искажающая ход его мыслей, — и посему она должна быть устранена из его сознания.
Никки не верила своим ушам. Она перевела взгляд с бывшей аббатисы на Зедда.
— Это вы серьезно? И ты согласен, чтобы я применила Магию Ущерба к разуму твоего внука? Вы хотите устранить часть его сознания? Часть его личности?
Зедд облизал губы. В голосе его сквозили беспомощность и отчаяние.
— Часть личности — нет, никогда. Никогда бы я не захотел такого и не согласился бы. Я хочу, чтобы ты вернула ему здоровье. Хочу вновь видеть Ричарда, того Ричарда, которого знаю я, знаем все мы — настоящего Ричарда, а не нынешнего, подвластного разрушительным видениям!
