«Я должна остановить это».
И она вдруг поняла, как это можно сделать.
Она знала, что украдено, и знала, где оно находится.
Вампиры допиливали потертые канаты последнего мостка, соединявшего «Гранд—Ост» с другими судами, когда на ступеньках появился человек — он размахивал мечом. Вампиры в удивлении отступили назад и потянулись к своему оружию.
Утер Доул прыгнул на палубу. Ближайшая к нему вампиресса направила на него кремневое ружье, щелкнула языком и заворчала; клыки ее обнажились наподобие змеинных. Доул с презрительной легкостью обезглавил ее.
Два товарища убитой уставились на ее подошвы, отбивающие последнюю чечетку на настиле. Доул без колебаний направился к вампирам, и те бросились наутек.
— Где Бруколак?! — прокричал им вслед Утер Доул.
Испуская при каждом ударе крик, Беллис со всей силы колотила по ручке и замку подсвечником, подобранным по дороге. Потом она засунула его в образовавшуюся трещину и стала действовать им как рычагом. Дерево трескалось, ломалось, но дверь была толстой и прочной, и, прежде чем замок поддался, прошло несколько шумных минут. Дверь распахнулась, роняя деревянную щепу, и Беллис издала победный клич.
В поисках статуэтки она распахнула шкафы Доула, пошарила под кроватью, обстучала паркетины. Статуэтки не оказалось ни в оружейном сундуке, ни в странном инструменте, который, по словам Доула, был изготовлен Призрачниками. Шли минуты, и Беллис едва не впала в отчаяние, представляя себе кровопролитие, происходящее снаружи.
Беллис нашла статуэтку неожиданно — она оказалась завернутой в тряпицу и покоилась на дне цилиндрической коробки, в которой Доул держал стрелы лука и арбалета. С неожиданным почтительным трепетом она прижала тяжелую фигурку к себе и понеслась по коридорам «Гранд—Оста», пытаясь сориентироваться на ходу. В поисках безопасного крыла старого корабля она припоминала, где располагалась ее камера, и со своей ношей была похожа на мать, несущую ребенка.
Любовники находились в зале совещаний с теми немногими советниками, которых им удалось найти. Сражение началось всего час назад.
Любовница бессмысленно кричала на испуганных ученых, сообщая им, что Аум и Тиарфлай мертвы, и что—то разрывает их город на части, и они должны ответить, что это такое, вступить в схватку, и тут задвижка с дверей упала и дверь открылась.
В помещении воцарилось испуганное молчание; все головы повернулись — на пороге стоял Бруколак.
Он тяжело дышал в дверях; из широко раскрытого рта торчали страшные зубы. Бруколак попробовал воздух своим змеиным языком и обвел собравшихся желтоватыми глазами, потом махнул рукой, отделяя всех от Любовников.
— Уходите, — прошептал он.
Исход занял всего несколько секунд, и Бруколак остался с Любовниками наедине.
Они смотрели на вампира без страха, но настороженно, а он шел к ним.
— Эта история заканчивается сейчас, — прошептал он. Любовники, не произнеся ни слова, медленно разошлись, и теперь перед вампиром было две цели. Оба молча вытащили пистолеты. Бруколак встал так, чтобы ни один из них не смог пройти к двери.
— Я не хочу править, — сказал он, и в его голосе была слышна искренняя нотка отчаяния, — но эта история заканчивается сейчас. Это не план, это какое—то идиотское безумие. Я не позволю вам уничтожить город.
Он оскалился и присел, чтобы прыгнуть. Любовники подняли оружие, зная, что от него не будет никакого толку. Они мельком взглянули друг на друга, но тут же снова повернулись к Бруколаку, готовому атаковать.
— Отойди в сторону!
Это был Утер Доул. Он появился в дверях. Меч цвета кости сверкал в его руке.
Бруколак не повернулся, не отвел взгляда от Любовников.
— Я знаю о тебе кое—что, Утер, — сказал он. — Одно теперь точно знаю. Армада — твой дом, и этот дом нужен тебе И я знаю, как бы ты там ни врал, говоря о преданности — на секунду его голос стал резким, — единственное, чего ты не предашь, это город. Но ты знаешь: они его уничтожат.
Он замолчал, словно в ожидании ответа.
— Сдавайся. — Больше Доул ничего не сказал.
— Если этот сраный Шрам и в самом деле существует — прошептал Бруколак, все еще не поворачиваясь, — и если они доберутся туда, а мы каким—нибудь чудом доживем до этого дня, тогда они уничтожат нас. Мы не какой—нибудь экспедиционный отряд и не поисковая партия. Это город, Утер. Мы живем, мы покупаем и продаем, мы крадем, мы торгуем. Мы — порт. Мы не ищем приключений. — Он повернулся к Утеру Доулу и язвительно посмотрел на него. — Ты это знаешь. Поэтому—то ты и прибыл сюда, будь я проклят, Утер. Потому что устал от приключений… Давай разумно порассуждаем… Нам ни к чему этот долбаный зверь. Нам не нужно тащиться на край света — никогда не требовалось. Не в том дело, что какой—то хер сто лет назад создал эти цепи. Дело в том, что они не использовались. И если мы останемся в живых, то, пока мы пристегнуты к этому треклятому аванку, эта парочка затеет еще какое—нибудь путешествие, а потом еще, пока не погубит всех. Это не наша логика, Доул, Армада живет по другим правилам. Не для этого мы пришли сюда. Я не позволю им завершить начатое.
— Бруколак, — сказал Доул, — это будешь решать не ты.
Глаза вампира медленно расширились, на лице проступили резкие морщины.
— Боги!.. Ты же знаешь, что я прав, Утер, ведь знаешь? Я же вижу по тебе. Так что же ты делаешь? — прошипел он. — Что ты задумал?
— Немертвый, — тихо сказал Доул. — Тебе придется отойти.
— Ты так думаешь, живец Доул? — прошептал Бруколак. Голос его осип от едва сдерживаемого гнева. С его торчащих зубов стекали вязкие струйки слюны. Он сжал кулаки, раздался хруст костей. — Ты так думаешь? Ты превосходный солдат, живец Доул. Я видел, как ты сражаешься. Я и сам сражался бок о бок с тобой… Но мне больше трехсот лет, Доул. Ты убил двоих—троих моих помощников и уже решил, что можешь справиться и со мной? Я убийством проложил себе тропу в этот город, когда тебя еще и на свете не было. Я завоевал мой квартал огнем и мечом. Я пролил столько крови, что ни один живец и не видел… Я Бруколак, и твой меч не спасет тебя. Неужели ты в самом деле думаешь, что можешь совладать со мной!
Коридоры «Гранд—Оста» были совершенно пусты. Беллис петляла по этим проходам, потом по лестнице бросилась к тюрьме — ее шаги возвращались к ней эхом.
