Мардон был далеко не глуп и наверняка понимал, что этот союз нужен Гередону, что Мистаррия — богатое и влиятельное королевство. Однако скорее всего ему было ясно, что Короля Земли лучше иметь в качестве союзника.
Если эти расчетливые мысли и мелькали в голове герцога, они никак не проявили себя. Всем показалось, что он тут же поднял свой золотой кубок, отдавая, салют Габорну, и широко улыбнулся ему.
— А что скажете вы, миледи? — спросил он. Крепко стискивая пальцы Габорна, Иом подняла их сомкнутые руки повыше. Повернулась к Габорну и взглянула на него; в ее глазах отражался звездный свет.
— От имени Дома Сильварреста, я присоединяюсь… с радостью.
Герцог Мардон высоко поднял свой кубок.
— Похоже, наш король Сильварреста и в этом году отпразднует Хостенфест охотой, как и прежде бывало. Давайте присоединимся к нему и… его дочери. У нас получится двойной праздник! — быстро осушив кубок, он швырнул его в темноту.
Славный трофей для кого-нибудь из бедняков в лагере.
Этим поступком Мардон навсегда завоевал сердце Габорна.
И дал возможность всем людям в лагере вздохнуть облегченно, возрадоваться сердцем.
КНИГА ПЯТАЯ
ПРИШЕСТВИЕ КОРОЛЯ ЗЕМЛИ
Месяц Урожая день двадцать третий
В тот вечер, когда Иом обручилась с Габорном, исходящая от него сила земли пробудила в ней такое страстное желание, которого она никогда не испытывала прежде. Может быть, сыграло роль то, что сейчас они оказались рядом с ней вместе, Габорн и Биннесман, и оба излучали свою созидательную энергию. А может быть, это усталость заставила ее больше обычного открыться перед его магическим воздействием.
Хотя, с другой стороны, Иом чувствовала, что эта сила растет в Габорне, совершенно преображая его.
Как бы то ни было, она испытывала благодарность к своим людям за то, что они приняли это обручение. Потому что в тот момент, когда их руки соприкоснулись и взметнулись вверх, у нее возникло ощущение, что это нечто большее, чем прикосновение обычного человека. Их пальцы сплелись, точно две виноградные лозы. Она всем сердцем прочувствовала, что отныне они неразделимы. Нет, нет — пока она жива. Теперь Иом знала твердо, что если кто-нибудь попытается оторвать ее от Габорна, она просто завянет и умрет.
Потом настал вечер, когда сэр Боринсон явился по ее вызову, чтобы услышать свой приговор.
К его чести, он без возражений прошагал три мили, опустился у ее ног на руки и колени и снова предоставил ей право решать, жить ему или умереть. Вокруг собрались тысячи рыцарей и воинов. По их лицам можно было судить, что они испытывают самые разные чувства. Одни считали, что этот человек заслуживает смерти. Другие задумчиво хмурились, опасаясь, что когда-нибудь, в схожих обстоятельствах, и сами могут оказаться в его положении.
Иом могла объявить его вне закона, лишить звания защиты; могла придать позорной смерти.
— Сэр Боринсон, — сказала она, — ты нанес тяжкую рану Дому Сильварреста. Что ты можешь сказать в свою защиту?
Боринсон лишь покачал головой, взметая пыль рыжей бородой. Нет.
— Тогда я буду говорить в твою защиту, — продолжала Иом. — Ты и в самом деле нанес тяжкую рану Дому Сильварреста, но в то же время ты любил его и хорошо послужил жителям Гередона, — она вздохнула. — И все же справедливость требует, чтобы ты понес наказание. Я слышала, в древние времена во искупление подобных действий рыцарь должен был совершить «акт покаяния».
У Иом перехватило дыхание — как трудно будет произнести следующие слова! А ведь идею подал Биннесман и в тот момент она казалась вполне подходящей. Сейчас ей подумалось, что, может быть, это слишком много. Под «актом покаяния» подразумевалось дело, которое человеку по силам, но в то же время требующее всей его души и дающее возможность расти, становиться лучше. Ни в косм случае не разрушающее его.
Она боялась, что ее решение может сломить Боринсона.
— Вот мой приговор: ты должен отправиться на юг за Инкарру и найти Дейлана Молота, Сумму Всех Людей. Нам нужно выяснить у него, как можно нанести поражение Радж Ахтену, — по толпе пронесся изумленный вздох, тут же перешедший в перешептывание.
Боринсон удивленно кашлянул, поднял взгляд на Иом, а потом на Габорна, который стоял рядом с ней.
— Как? Когда? То есть… Я ведь связан обетом с Домом Ордин.
— Я освобождаю тебя от всех обетов, сэр Боринсон, — вмешался Габорн, — до тех пор, пока ты не совершишь свой «акт покаяния». Ты должен стать Рыцарем Справедливости, ответственным только перед самим собой. Если пожелаешь, конечно.
— Если пожелаю?
Боринсон задумался. Ему придется пересечь земли врага, столкнуться с неисчислимыми опасностями, и все это, может быть, в тщетной надежде отыскать легенду. На это может уйти вся жизнь. Если ее хватит. Для человека с дарами метаболизма время идет быстро
Боринсон через плечо оглянулся на Мирриму. Приговор Иом обязывал его расстаться с ней. Не исключено, что навсегда. Лицо Мирримы побледнело от страха. Подавая ему знак, она еле заметно кивнула.
— Я принимаю ваш приговор, — неуверенно произнес Боринсон и встал с колен.
Больше он не служил Дому Ордин. Боринсон взял свой щит и срезал с него кожаное покрытие с изображением зеленого рыцаря. Теперь щит представлял собой просто стальную пластину в рамке из дерева.
— Когда ты отправишься? — спросил Габорн, хлопнув Боринсона по спине.
Пожав плечами, тот снова посмотрел на Мирриму.
— Недели через две. Самое большее, через четыре. До того, как в горах ляжет снег.
И после того, как они поженятся, догадалась Иом.
По выражению лица Габорна она поняла, что ему хотелось бы отправиться вместе с Боринсоном.
Но долг превыше всего. Габорн нужен здесь, на севере.
На рассвете следующего утра Габорн занялся подготовкой к отправке в замок Сильварреста тел обоих королей. Короля Сильварреста там и похоронят, а тело отца Габорна забальзамируют и морем переправят в Мистаррию.
Вместе с телами Габорн установил на повозку большие ящики с форсиблями, прикрыв их землей из сада Бредсфорского поместья.
Габорн оглядел лагерь. Там кипела бурная деятельность — одни воины складывали палатки, готовясь уходить, другие, наоборот, только что прибыли из разных мест Гередона.
Закончив погрузку, проверив колеса и ходовую часть повозки на предмет того, способна ли она выдержать столь тяжелый груз, Габорн заметил, что вокруг собралась небольшая толпа. Местные, жители Лонгмота.
— Мы хотим спросить вас, — заговорил крепкий с виду крестьянин, — не желаете ли взять у нас дары?
