– Ты меня щадишь, – мрачно отметил Аркус. – Это больше чем досадная помеха. Они могут привести нас к краху. Вы двое не должны этого допустить! Делайте все, что нужно, и остановите их, слышите?
– Мы вас не подведем, милорд. – Казалось, Никабару не терпится уйти. Говоря, он нервно облизывал пересохшие губы. – Если их всего дюжина, то они не представляют особой угрозы.
– Дюжина кораблей, – произнес Бьяджио таким тоном, словно это сущий пустяк. – А сколько у тебя дредноутов, Данар? По крайней мере столько же, правда? И есть еще старые боевые баржи. Эти лиссцы тебе не страшны. Право, о Великий, вы напрасно тревожитесь. Мы уже находимся на земле Люсел-Лора. Пусть трийцы ожидают, чтобы Лисс им помог. На самом деле они будут только мелким неудобством.
Аркус улыбнулся, оценив изощренную ложь своего графа.
– Ренато, я буду надеяться, что ты превратишь это в правду, – молвил он. – И ты тоже, адмирал.
Никабар побледнел.
– Мне пора вас оставить, милорд. – Он стал поспешно пятиться к двери. – Вам с графом нужно поговорить. Я снова приду этим вечером. Если вам что-то понадобится…
– Я за тобой пошлю, – сказал Аркус. – Спасибо.
Никабар поклонился ослепшему императору, бросил на Бьяджио оскорбленный взгляд, повернулся и ушел из спальни. Аркус подождал, когда за адмиралом закроется дверь, а потом снова пошевелился. Он взял графа за руку вялыми пальцами и закрыл невидящие глаза.
– Ох, Ренато! – Он выдохнул его имя, словно молитву. – Я так счастлив, что ты со мной. От других я слышу одну только ложь. Скажи мне правду, мой друг, каковы известия из Люсел-Лора?
Этого вопроса Бьяджио страшился больше всего. Он придал своему голосу жизнерадостность и солгал:
– Прекрасные известия, о Великий. Трийцы отступают.
Аркус несколько секунд ждал продолжения, а потом нетерпеливо нахмурился и поторопил Бьяджио:
– И?
– Ну, Гейл неплохо справляется с делом, – уклончиво ответил граф. – Я не сомневаюсь, что вы уже слышали про Экл-Най. Это была блестящая победа. Гейл и его люди уже движутся к долине. – Он потрепал императора по руке. – Ваши легионы с ним, а флот Никабара уже начал высаживать отряды на берега. К лету…
– Ренато, – снова потребовал император, – какие новости?
Бьяджио смутился.
– Мне очень жаль, Великий, – пролепетал он. – Пока мы ничего не нашли.
Рука императора замерла. Губы его беззвучно повторили это ужасное слово, и вслед за ним последовал испуганный шепот:
– Ничего! – У него задрожали пальцы. Он устремил невидящие глаза на Бьяджио. – Ничего?
– Да, Великий. Пока – ничего. Но мы только начали поиски. Не сомневаюсь, в долине Дринг или Чандаккаре…
– Оно там, Ренато. Ищи его!
– Мы ищем, о Великий. Мы делаем все, что в наших силах. Гейл ради вас рвет Люсел-Лор на клочки. Если лекарство существует, он его найдет.
– Он должен поспешить. Время терять нельзя. – Аркус закрыл глаза, из-под одного века выступила крошечная слезинка. – Господин Небес, спаси меня. Я не могу ходить, Бьяджио. Я ослеп. И я чувствую, что следующим откажет мое сердце.
– Нет, Великий, – успокаивал его граф, – вы снова будете ходить. Наверное, дело просто в ревматизме. И зрение к вам тоже вернется. Бовейдин найдет для вас новое снадобье. Скоро мы вместе будем гулять в саду.
– Мне нравится твой оптимизм, – вымолвил Аркус, – но я умираю. И, Бог свидетель, я не могу вынести этого кошмара! – На душистые подушки закапали слезы. – Помоги мне. Ренато! Мне страшно.
– Не надо бояться, – твердо заявил Бьяджио. – Я не позволю вам умереть, Величайший, клянусь вам. Если в Люсел-Лоре существует магия, которая вас спасет, я ее отыщу. Я сам вырву ее у Тарна!
– Да, найди ее! – взмолился император. – И поторопись. Боже, этот подлый мальчишка меня погубил! Не спускай ему этого, Ренато.
Бьяджио опасно сощурил глаза.
– Да, это я вам обещаю, что бы ни случилось. Я привезу вам его череп.
– Почему, Ренато? Почему он меня предал? Я дал ему все: красавицу жену, королевство, все его чертово наследство! Я мог бы оборвать его жалкую жизнь, но я этого не сделал. Почему он так со мной поступил?
– У него это в крови, милорд. Какая-то гадкая болезнь. Не вините себя. Он провел нас обоих. Трийцы говорят о нем правду. Он – шакал.
– Он мне нужен, – прохрипел Аркус. – Прежде чем я умру, я хочу, чтобы его привели ко мне.
– Мы позволим григенам высосать ему глаза в наказание за вашу слепоту, Великий. Но не говорите о смерти. Вы – Аркус, великий император Нара. Вы не можете умереть!
– Но я умираю! Умираю…
– Я спасу вас, милорд, – пообещал Бьяджио. Он гладил его старческую руку и смотрел на его лицо. Состояние императора поражало и приводило в отчаяние. – Вы в меня верите?
– Верю. Всегда, – ответил император. – Ты всегда был моим доверенным другом, Ренато. Я знаю, ты меня спасешь.
– Вот и хорошо. А теперь отдыхайте. Постарайтесь поспать. Вечером я еще раз к вам приду. – Бьяджио наклонился и поцеловал худое лицо старика. – Пусть вам снятся хорошие сны, Великий. Вы снова будете здоровы.
Полковник Ардоз Троск был почти на голову ниже Динадина даже в сапогах из змеиной кожи на высоком каблуке, но Динадин еще никогда не встречал человека, который внушал бы ему подобный ужас. Он был из тех индивидов, кто от скуки отрывает мотылькам крылышки. И он никогда не упускал возможности оскорбить завербованного арамурца. Троск командовал Зеленой бригадой и являлся главным военным советником Блэквуда Гейла. Он гордился своей ролью и требовал, чтобы все, кто был ниже его по рангу, выказывали ему уважение – даже те арамурцы, которым не посчастливилось попасть в армию. Их было немного – только Динадин да еще около десятка человек, – но они служили постоянной мишенью для издевок полковника, следившего за тем, чтобы им постоянно доставались самые неприятные поручения. Специальностью Динадина была уборка конских яблок. И он занимался этим делом в постоянной надежде угодить полковнику настолько, чтобы тот перестал обращать на него внимание.
«Все будет хорошо, – твердил себе Динадин, следуя за Троском по узким улочкам поселка. – Просто делай, что он велит, и все будет хорошо».
Они находились в пятнадцати милях от долины Дринг и собирались разорить еще одно безымянное поселение. Как во многих других городках, попадавшихся на пути, их здесь ждали и даже выбрали представителя от жителей, чтобы с ними разговаривать. Бедняга за свои труды получил перерезанное горло. Еще несколько недель назад, в самом начале кампании, Блэквуд Гейл объяснил им, что никаких пленников они брать не должны. Всякий раз, когда они подъезжали к очередному поселению, Динадин содрогался. Он знал, что после тотального обыска, к полному удовлетворению Блэквуда Гейла, все дома сожгут дотла.
