Эти последние несколько недель стали самыми страшными в жизни Динадина. Он совершил такие деяния, которые никогда не простит даже священник, и всякий раз, закрывая глаза, он молил о смерти. Он выполнял приказы со слепой покорностью, теша себя надеждой, что его найдет жиктар какого-нибудь трийца. Но легионы Нара косили трийцев словно траву.
Как всегда, Динадин тащился следом за полковником Троском. Воздух уже наполнился знакомыми воплями перепуганных до смерти жителей. Легионеры – эти императорские посланники в черном облачении – выбивали двери невысоких домов и выволакивали на улицу их обитателей. Непрерывно лаяли собаки, плакали дети. Где-то впереди них Блэквуд Гейл руководил этой бойней. Троск ехал впереди отряда. На его лице играла довольная улыбка.
– Магия! – рычал он. – Вот что мы ищем, ребята!
Солдаты кивали. Их было пятеро, считая Динадина. На каждом красовался яркий мундир талистанского всадника, каждого Троск специально выбрал для того, чтобы они сопровождали его в поселок. Среди них Динадин был единственным арамурцем. Эта сомнительная честь вынуждала его ехать вдалеке от остальных. За те недели, что Динадин провел в бригаде Троска, он научился избегать полковника. Казалось, Троску достаточно того, что он сгребает навоз.
До сегодняшнего дня. Всякий раз, когда они подъезжали к деревне, Троск выбирал себе очередного арамурца в личное сопровождение. Динадин догадался, что таким образом полковник намерен посвятить их всех. Настал его черед.
– Лоттс! – прорычал Троск, оборачиваясь. – Не отставай, черт подери!
Легионеры и всадники собирали мужчин в центре деревни. Женщин и детей держали отдельно. Начиналась та же обычная, мерзкая церемония. Сначала допросят мужчин, потом – женщин. И каждый раз в случае сопротивления им будут угрожать смертью кого-нибудь из близких. Динадин старался не смотреть. Он закрыл бы уши руками, если бы посмел. Трийки вырывались от солдат, пытались вернуть отнятых детей. Мужчины стояли молча, окаменев.
«Почему вы не бежите? – безмолвно упрекал он их. – Разве вы не знаете, что сейчас произойдет?»
Конечно, они это знали. Знали свою судьбу не хуже своих убийц. Просто ее нельзя было избежать. Экл-Най пытался сопротивляться, а результат оказался не менее кровавым.
И в глазах тех трийцев, которые встречались им позже, читалась наивная надежда, неразумная вера в то, что если они будут послушны, то их пощадят. Возможно, так оно и было бы, если б кампанию вел Ричиус, но теперь командование в руках Гейла. И как все, что делал Талистан, эта кампания велась жестоко.
Приближаясь к центру деревни, они сбавили скорость. Там, у колодца и деревянной скамьи, отряд легионеров собрал толпу трийских детей. С ними разговаривал взрослый триец: он сдался во время прошлого налета, и сносное владение языком империи обеспечило ему выживание. Таких переводчиков было уже несколько – мужчин, которые предпочитали рабскую жизнь смерти вместе со своими собратьями. Всякий раз, когда армия докатывалась до очередного городка или деревни, переводчики принимались за работу, пытаясь заставить покоренный народ передать им те магические предметы или умения, которыми они обладают. До сей поры все их усилия кончались полным провалом. С точки зрения Динадина, это было единственной светлой стороной мрачной операции. Он с болезненным вниманием наблюдал за тем, как переводчики-трийцы улыбаются детям, пытаясь их успокоить. Но к этому времени Динадин уже наизусть знал весь спектакль.
«С вашими родителями все в порядке. Не беспокойтесь. Просто скажите нам, где магия».
Однако никакой магии не было. Об этом им много месяцев назад говорил Люсилер. Они могут сжечь хоть сто поселений, они могут открыть хоть миллион трийских сундуков и комодов, но ничего не найдут – только кровь. Магию не прячут под кроватью ребенка. Если она вообще существует, то, наверное, в земле и воздухе. И, может быть, в уме. Но Гейл и его советники не верили этому. Они были поглощены данным им поручением: найти и привезти все, что могло бы помочь императору.
– Магия здесь, – говорил им Блэквуд Гейл. – Нам просто надо ее найти.
Но этого никогда не случится. Теперь Динадин точно это знал. Он остановил своего коня примерно в десяти шагах от Троска и наблюдал за тем, как безобразная улыбка полковника становится все шире. Иногда его любовь к войне была до жути очевидна! Здесь он мог дать полную волю своему садизму, утверждая, что лишь выполняет свой долг. Он был идеальным солдатом: закаленным, подтянутым и невыразимо жестоким. Динадин его ненавидел. Ненавидел, как полковник заламывает поля своей шляпы с пером, как смеется над страданиями других, как называет взрослых мужчин ребятами. Если б Динадин мог, он убил бы его.
– Прижми их, гог, – приказал переводчику Троск. – He давай им ничего утаить.
Переводчик тут же начал говорить. Он умолял детей слушать его, угомониться и отвечать на его вопросы. Динадин мысленно присоединился к его мольбам, предвидя, что Троск вот-вот взорвется. Меньше чем за минуту выражение лица полковника переменилось с заинтересованного на скучающее. Острым носком сапога он пнул переводчика в спину.
– Ну, каков ответ?
Переводчик судорожно глотнул.
– По-моему, они ничего не знают. Сказать трудно.
Троск закатил глаза.
– Глупые гоги! – Он знаком велел своим всадникам следовать за ним и нетерпеливо тряхнул поводьями. – Ладно, давайте двигаться, ребята. Нам предстоит выбить немало дверей.
Динадин молча ехал следом. Во рту у него пересохло, как пересохла деревенская дорога. На этот раз ему не избежать бойни. Он пытался унять сердцебиение, проглотить волну тошноты. С его губ сорвалась беззвучная молитва. Он не убийца, но сегодня за ним наблюдает живодер.
Они быстро скакали по улицам, огибая группы солдат и горящие дома. Кричала какая-то женщина: у нее пылали волосы и одежда; отчаянно размахивая руками, она безуспешно пыталась сбить пламя. Когда крики смолкли, они оставили ее уже далеко позади.
Полковник натянул поводья и осадил своего коня. Его всадники остановились за ним. Троск сидел совершенно неподвижно, глядя куда-то вдаль. Динадин проследил за направлением его взгляда и увидел ряд небольших строений из дерева и картона. Там, в узком проходе между двумя домами, оказалась девочка лет тринадцати – она держала в руке что-то блестящее. На лице полковника расплылась похотливая улыбка.
– О, привет! – пророкотал он.
Их глаза на секунду встретились. Девочка прижала к груди какой-то предмет. Троск кончиком языка быстро облизал губы. Девочка ахнула и бросилась в один из домов, захлопнув за собой дверь. Троск мерзко застонал.
