Хронист присел на край другой кушетки, лицом к Басту.
— Мне нужно спросить кое о чем из того, что ты говорил сегодня вечером. Про Ктаэха.
— Про Ктаэха мы говорить не будем, — голос Баста звучал ровно и веско. — Это не полезно для здоровья.
— Тогда про ситхе, — сказал Хронист. — Ты сказал, если бы они узнали об этой истории, то убили бы всех, кто имеет к ней отношение. Это правда?
Баст кивнул, не отрывая глаз от камина.
— Они сожгли бы этот трактир и засеяли землю солью.
Хронист опустил взгляд, покачал головой.
— Не понимаю я этого вашего страха перед Ктаэхом, — сказал он.
— Ну, — ответил Баст, — все говорит о том, что ты не особо умен.
Хронист нахмурился и терпеливо ждал.
Баст вздохнул и наконец оторвался от созерцания камина.
— Подумай сам. Ктаэх знает все, что ты когда-либо собираешься сделать. Все, что ты собираешься сказать…
— Крайне неприятный собеседник, — сказал Хронист. — Но не…
Баст внезапно взорвался.
— Дьен вехат! Энфеун вехат тилорен тес! — отрывисто бросил он. Его трясло, он стискивал и разжимал кулаки.
Хронист побледнел, столько яду было в голосе Баста, но не съежился и не отшатнулся.
— Ты не на меня злишься, — спокойно сказал он, глядя Басту в глаза. — Ты просто злишься, а я очутился поблизости.
Баст злобно зыркнул глазами, но ничего не ответил.
Хронист подался вперед.
— Я хочу помочь, ты ведь это понимаешь, да?
Баст угрюмо кивнул.
— А значит, мне нужно понимать, что происходит.
Баст пожал плечами. Внезапная вспышка ярости выгорела дотла, и он снова погрузился в безразличие.
— Квоут, похоже, поверил тому, что ты говорил про Ктаэха, — заметил Хронист.
— Он понимает, какие скрытые пружины движут миром, — сказал Баст. — А если чего и не понимает, то быстро учится.
Пальцы Баста машинально теребили края одеяла.
— И он доверяет мне.
— Но не слишком ли это надуманно? Ктаэх дает юноше цветочек, одно ведет к другому, и бац! — вдруг война.
Хронист пренебрежительно махнул рукой.
— Так не бывает. Слишком много совпадений.
— Это не совпадение, — Баст коротко вздохнул. — Слепой непременно споткнется, идя через загроможденную вещами комнату. Ты — нет. У тебя есть глаза, ты видишь, где можно пройти. Для тебя это совершенно очевидно. Ктаэх способен видеть будущее. Все варианты будущего. Это нам приходится пробираться на ощупь. А ему — нет. Он просто смотрит и выбирает самый катастрофический путь. Он как камень, с которого начинается лавина. Как кашель, с которого начинается мор.
— Но если ты знаешь, что Ктаэх пытается тобой управлять, — сказал Хронист, — ты можешь просто взять и поступить иначе. Он даст тебе цветок, а ты возьмешь и продашь его.
Баст замотал головой.
— Ктаэх же все знает наперед. Нельзя обвести вокруг пальца существо, которое знает твое будущее. Например, ты продашь цветок принцу. Он использует цветок, чтобы исцелить свою нареченную. Через год она застукает его с горничной, повесится с горя, а ее отец пойдет на него войной, чтобы отомстить за честь дочери.
Баст беспомощно развел руками.
— Гражданская война все равно начнется.
— Но тот молодой человек, который продал цветок, останется в безопасности!
— Скорее всего, нет, — мрачно сказал Баст. — Скорее всего, он напьется как лорд, подцепит сифилис, а потом опрокинет лампу и спалит полгорода.
— Да ты просто все выдумываешь, чтобы доказать свою точку зрения, — сказал Хронист. — Это ничего не доказывает!
— А зачем мне тебе что-то доказывать? — спросил Баст. — Какая мне разница, что ты думаешь? Ты глуп и невежествен — ну и радуйся своему невежеству. Я оказываю тебе услугу, не говоря всей правды.
— И в чем же состоит правда? — осведомился Хронист, явно раздраженный.
Баст устало вздохнул и поднял на Хрониста взгляд, лишенный всякого проблеска надежды.
— Я предпочел бы сразиться с самим Хелиаксом, — сказал он. — Я предпочел бы встретиться лицом к лицу со всеми чандрианами разом, чем обменяться десятком слов с Ктаэхом.
Хронист надолго умолк.
— Но ведь они бы убили тебя, — сказал он. Судя по тону, это был вопрос.
— Да, — сказал Баст. — И все равно.
Хронист уставился на черноволосого юношу, который сидел напротив, кутаясь в лоскутное одеяло.
— Легенды приучили тебя бояться Ктаэха, — сказал он. В его голосе отчетливо звучало отвращение. — И этот страх отшибает у тебя разум.
Баст пожал плечами. Его пустые глаза снова устремились в отсутствующий огонь.
— Ты мне надоел, человечишко.
Хронист встал, шагнул вперед и дал Басту пощечину.
Голова Баста дернулась в сторону, и в первый миг он, казалось, был так потрясен, что не мог шевельнуться. Потом он стремительно вскочил на ноги, одеяло слетело у него с плеч. Он грубо ухватил Хрониста за горло, оскалил зубы, глаза у него сделались непроглядно-синими.
Хронист не отвел взгляда.
— Все это затеял Ктаэх, — спокойно сказал он. — Он знал, что ты нападешь на меня и из этого выйдет нечто ужасное.
Искаженное яростью лицо Баста окаменело, глаза расширились. Его плечи обмякли, и он отпустил Хрониста. Он начал опускаться обратно на кушетку.
Хронист занес руку и ударил его снова. Звук пощечины прозвучал еще громче, чем в первый раз.
Баст снова оскалился, потом остановился. Бросил взгляд на Хрониста, потом отвел его.
— Ктаэх знает, что ты его боишься, — сказал Хронист. — Он знает, что я использую это знание против тебя. Он по-прежнему манипулирует тобой. Если ты не нападешь на меня, из этого выйдет нечто ужасное.
Баст застыл, точно парализованный, не в силах ни встать, ни сесть.
— Ты меня слушаешь? — спросил Хронист. — Очнулся, наконец?
Баст уставился на писца в растерянности и изумлении. На щеке у него багровел алый след. Он кивнул и медленно опустился обратно на кушетку.
Хронист снова занес руку.
— Что ты сделаешь, если я тебя ударю?
— Вышибу из тебя потроха всех десяти цветов, — честно ответил Баст.
Хронист кивнул и сел обратно на свою кушетку.
— Для удобства рассуждения примем как факт, что Ктаэх знает будущее. Это означает, что он способен контролировать многое.
Он вскинул палец.
— Но не все! Плод, который ты съел сегодня, все равно был сладким, верно?
Баст медленно кивнул.
— Если Ктаэх так злобен и коварен, как ты говоришь, он стал бы вредить тебе всеми возможными способами. Но он на это не способен! Он не мог помешать тебе развеселить твоего Реши нынче утром. Не мог помешать тебе радоваться весеннему солнышку или целовать крестьянских дочек в розовые щечки. Верно?
