Побродяжка тихонько фыркнул в плечо Морин и, мимоходом утерев глаза о ее красивую шаль, поднял голову. Корабль медленно отходил от причала. С палубы весело махали руками лорд и леди Мак-Лайон. Рядом с Иваром возвышалась могучая фигура русича. Он глядел на Финви и улыбался. Потом покосился на жмущуюся к жениху Морин, подумал и показал парню кулак: мол, смотри у меня!.. Бродяжка смущенно кивнул. И, покрепче обняв свою невесту, пьяным от счастья голосом тихонько затянул:
Возле речки Банн, что в графстве Данн,
Серебрилась роса на траве.
Мимо девушка шла, хороша и мила,
И вдруг улыбнулась мне.
Глаза – будто цвет, будто майский цвет,
Подобно феям лесным!..
И пребольно я ущипнул себя,
Не поверив глазам своим…
Нэрис хихикнула, прислушавшись к доносящейся с берега песенке, и легонько пихнула мужа в бок:
– Старый сводник!.. Признаться, я от тебя такого не ожидала.
– Признаться, я сам от себя не ожидал, – ухмыльнулся лорд, целуя ее в висок. – Может, это ты на меня так действуешь?.. Кстати, я оплатил лучшую каюту. И велел принести туда бутылочку красного… Намек не слишком прозрачный?
– Фу, Ивар! – Щеки девушки порозовели. – Мы же едва отплыли!
– Вот именно, – промычал лорд, покусывая ее за ушко, – цени мое терпение!.. Или ты не рада видеть любимого мужа?
– Конечно, рада! Ты что, мне не веришь?
– Верю, – плутовато блестя глазами, отозвался Ивар, – но надеюсь на более осязаемые доказательства…
Он обнял смеющуюся жену за талию и, не тратя больше времени на разговоры, утащил ее по лесенке вниз, к каютам. Вслед уходящему кораблю летел звонкий голос Финви:
Это лучший камень, что вставлен был
В корону нашей земли!
Это Рози Мак-Канн из графства Данн —
Вот имя моей любви…
С востока на запад могу пройти,
Где великий лежит океан…
Но такой вовек не смогу найти,
Как красотка из графства Данн!
В воскресный день я увижусь с ней,
И мой лучший костюм готов.
Соберу цветы для моей мечты,
Что прекрасней любых цветов…
И честью клянусь, я не отступлюсь,
Пока свой не исполню план, —
И со мной наконец пойдет под венец
Красотка из графства Данн!..[39]
Чарли, склонив голову набок, утер скупую слезу и прищелкнул языком:
– Ладно выводит, молокосос! Сюда б еще чарочку да девку ласковую… Эх-х!
– Успеешь, – краем губ улыбнулся Десмонд, глядя на размякшего пирата. Жестокие люди часто сентиментальны… Капитан оперся руками о гладкий борт и полной грудью вдохнул соленый воздух моря. Хорошо-то как! Сейчас бы за штурвал да на всех парусах – вперед…
– Кэп.
– А?.. – рассеянно отозвался Хант, уже вовсю воображающий себя на капитанском мостике, и раздосадованно вздохнул: – Такой момент испортил, подлец. Ну?..
– Ты вперед-то глянь. – Заросшее лицо первого помощника было трудноописуемым. – Вон, по правому борту! Корабли!
– И что? – Десмонд, послушно повернув голову, прищурился.
– Ослеп, что ли?! – рявкнул старый разбойник: – Ты на флаги посмотри! Англичане!
Хант, вглядевшись попристальнее, аж рот раскрыл:
– Чтоб я сдох, как говорит лорд Мак-Лайон… Королевская эскадра прямо по курсу?! Вот это встреча!..
Чарли обернулся к другу и крякнул: по лицу капитана медленно разливалась знакомая шальная улыбка.
– Не судьба нашим голубкам сегодня почирикать, – ухмыльнувшись, сказал Десмонт. Взгляд его был прикован к парусам впереди. – Лорд Мак-Лайон умеет быть благодарным?.. Ну что ж! У него появилась возможность осчастливить меня этой благодарностью прямо сейчас… Беги вниз, Чарли! – Темные глаза пирата мстительно сузились. – А ты молись, Оуэн… Уж в этот-то раз я свой шанс точно не упущу!..
Тяжелые бархатные порьтеры в гостиной дома Кэвендишей были задернуты. Жарко пылали дрова в камине, на низком столике возвышался пузатый хрустальный графин в окружении тонконогих серебряных чарок. Снаружи выводил свою монотонную песенку дождь.
Лорд Кэвендиш поднял вверх свой кубок:
– Все хорошо, что хорошо кончается!..
– Согласен. – Ивар, по примеру хозяина опрокинув чарку, стащил с блюда кусочек сыра. И повернулся к сидящему в соседнем кресле Ханту: – Сожалею, что так вышло с Оуэном, капитан.
– Знал бы, что сбежит, – насупленно пробасил Чарли, – дак прямо там, на палубе, его прирезал бы! У, гнида плешивая…
– Чарли! – шикнул на друга Десмонд. И с извиняющейся улыбкой посмотрел на Грейс: – Простите, леди. Мой помощник не привык к женскому обществу. Но, я вас уверяю, он никого не хотел обидеть.
Супруга адмирала махнула рукой – мол, пустяки. И улыбнулась, опустив густые ресницы: сэр Дэвид разговаривал во сне, так что леди порой случалось просыпаться от таких выражений, по сравнению с которыми «гнида» была просто детским лепетом!.. «А почему он только передо мной извиняется?» – Грейс мельком бросила взгляд на Нэрис, увлеченно скармливающую осоловевшему брауни очередной медовый коржик. Жена Ивара на слова старого пирата даже внимания не обратила. Вероятно, к невоздержанному на язык Чарли она уже успела привыкнуть. Хотя как вообще можно привыкнуть к таким ужасам, Грейс не понимала абсолютно!.. И, вспомнив недавний рассказ подруги об ирландских приключениях, в очередной раз тихо порадовалась, что честь называться леди Мак-Лайон принадлежит не ей…
Сэр Дэвид разлил по новой и посмотрел в лицо Десмонду:
– Не беспокойтесь, мы его найдем. Это всего лишь дело времени.
Хант не ответил. Закинув ногу за ногу, он задумчивым взглядом изучал висящий над камином портрет Фрэнсиса Кэведиша – прадеда сэра Дэвида. Потемневшее от времени лицо почтенного лорда вдруг напомнило ему ненавистного врага – тот же высокий лоб, широкие залысины, надменный, свысока, взгляд… Только в этом взгляде не было отчаянного страха за свою шкуру!.. Десмонд ухмыльнулся – лорд Мак-Лайон выполнил свое обещание. И пусть карты у него на руках были не ахти, но партию он разыграл блестяще. Не успев подняться на борт и выслушать изумленные приветствия ошарашенного адмирала, глава Тайной службы с ходу предъявил тому, во-первых, супругу, во-вторых, то самое компрометирующее письмо… А следом, едва дождавшись, пока Кэвендиш его прочтет, предъявил непосредственно самого капитана Ханта, до поры до времени скрывавшего свое лицо в тени капюшона. И все это – не закрывая рта. Сухим, деловитым голосом королевский советник пересказал адмиралу все, что поведал ему Десмонд, добавил пару собственных предположений, присовокупил уже имеющиеся обстоятельства плюс свидетельство жены – и самым обыденным тоном заявил, что лорд Кэвендиш имел глупость поверить отъявленному мерзавцу, которого сей же час следует судить и приговорить к высшей мере наказания!.. Не будь адмирал так огорошен, последняя фраза лорда ему с рук бы не сошла, но…
