Корабль, на который они смотрели, заметно отличался от большинства пришвартованных рядом. Причем не только общей ухоженностью — выглядел он либо новым, либо недавно отремонтированным — и хищностью силуэта, а прежде всего тем, что в середине дня под высоко поднявшимся солнцем его палуба была полна охраны. Не матросов или пассажиров, а именно охраны. Гайя насчитала пять или шесть человек, и это только те, кого можно было увидеть с их с Лепкой места.
— Как ты думаешь…
— Это будет очень глупо, — не дал ей договорить молодой раб. — Нужно дождаться Цорка с Севереном.
— Если они придут.
— Придут.
Гайя поморщилась, но спорить не стала. Хотя спустя минуту уже почти жалела об этом. Вот так молча стоять, ничего не делая, в то время как внутри все бурлит, призывая к немедленным принятиям решений, немедленным действиям. Вполне возможно, и скорей всего даже так оно и есть, что в этот момент каждая сэкономленная секунда способна сыграть определяющую роль, а они только ждут…
— Ничего не говори.
— Что? — Гайя вглядывалась в корабль, надеясь заметить какие–либо признаки отсутствия или присутствия Локи, вспоминая его уроки, о том, что местонахождение человека, если ты хорошо его знаешь, при желании можно ощутить даже на расстоянии величиной в полмира… Слова Лепки едва задели ее сознание.
— Стража нас заметила, — торопливо прошептал Лепка. — Стой спокойно.
Гайя обернулась. К ним шли двое стражников. По жаркой погоде без кольчуг, но со знаками полицейской службы на груди и прикрепленными к поясам ножнами, откуда выглядывали рукояти мечей. Чем они их привлекли? Если бы Гайя по наущению Лепки не спрятала меч, было бы понятно: на открытое ношение в городе, кажется, требуется специальное разрешение, но ведь она спрятала…
— Ну что скажете… В свое оправдание?
Они подошли почти вплотную, остановились. Лица у обоих были расслаблены. Оценив положение рук стражника, стоявшего к ней ближе, Гайя поняла, что, в случае чего, сумеет опередить противника, завладев его оружием… Но отчего они так беспечны? Один и вовсе чему–то улыбался.
— Два клейма, — сказал тот, что был посерьезней. В руке он держал стальную призму с несколькими стекляшками на конце. — Разрешения?
Только тогда до Гайи дошло: «Ну конечно же! Амулет!»
— У нас все есть, — глупо заулыбавшись, ответил Лепка. Он достал из нагрудного кармана свиток, свернутый тоненькой трубочкой, и, чуть кланяясь, протянул стражнику. — Можно ходить внутри города в любое время дня.
— Гладиаторский дом Мерзта, — посмотрев бумагу, произнес стражник. — Интересно…
Он внимательно, с ног до головы осмотрел Лепку, а затем и Гайю.
— Понятно. А где на нее бумага?
— На нее? — парень непонимающе уставился на мужчину. — А зачем? Ее со мной отпустили, чтобы помогла выбрать ткань. Мы так же вместе и вернемся.
— Это против правил, — покачал головой стражник. — Вам придется…
Окончания фразы никто из них не услышал. Резкий, мгновенно заполнивший пространство звук, словно вдох легких размером с гору, в одну секунду подавил все окружающие шумы. Увеличившись до предела, так что в какой–то момент она перестала что–либо слышать, кроме низкого, давящего, казалось, прямо внутрь головы гудения, звук на один миг стих, а затем лопнул. Оглохнув на какое–то время, Гайя, пораженно застыв, следила за тем, как корабль — тот, за которым они следили, тот, на котором находился Лока… превращается в огромный огненный шар.
Она с трудом сдержала рвавшийся наружу крик боли.
«Не может быть! Не может! Я! В это! НЕ ВЕРЮ!!!»
— Лока… — вырвалось у стоявшего рядом Лепки. Стражники, забывшие про них, поминали Создателя.
Гайя вновь могла слышать, но теперь это уже было все равно… все равно…
— Гайя, смотри!
Она стремительно подняла взгляд, ожидая, что корабль окажется целым, а огонь всего лишь плодом разыгравшегося воображения — каким радостным был Лепкин крик, — но вместо этого получила лишь ничтожную надежду. Корабль действительно уцелел… но не весь. На месте главной палубы зияла дыра величиной в полкорпуса. С оглушительным треском центральная мачта накренилась, прожженная у основания, и, перевалившись через борт, стала опускаться в воду.
Мог после такого выжить хоть кто–то?
— Я иду.
Гайя закинула сверток с мечом на плечо.
— Куда?!
Возможно, стражник и не ловил в этот момент беглую рабыню, а просто заботился о безопасности девушки, но у Гайи не было времени выяснять. Схватившись за рукоять меча того, что стоял ближе, она врезала коленом между ног второму, в том же движении рванув на себя меч. Выходя из ножен, лезвие полоснуло стражника по незащищенному боку. Гайя тут же выпустила рукоять.
— Только бы не опоздать, — прошептала она себе, насколько возможно быстро освобождая полученный в оружейной Мерзта меч и пытаясь набрать скорость.
Теперь, когда события наконец начали развиваться, она перестала ощущать давившее на нее чувство неизбежности происходящего. Она верила, что судьба Локи в ее руках.
— Только бы не опоздать…
22 день 1–го месяца 4326 года Таромский совет. СенатБоли бояться нечего. Она не убивает, не предает, не притворяется и не требует от тебя ничего неприемлемого. На самом деле она не так уж и сильно отличается от услышанных слов или увиденных картин. Это такая же информация, сообщение о том, что происходит с твоим телом. Если научиться смотреть на не нее со стороны, не пропускать сквозь себя, а просто принимать к сведенью, то рано или поздно перестанешь бояться. Станешь не ощущать ее, а думать о ней, как думают о хорошей или плохой погоде, вкусной или невкусной еде. Лока, сколько себя помнил, всегда чувствовал именно так. Еще в Снежной, обжегшись о горячую печку или разбив коленку, он ощущал скорее интерес, нежели что–то другое, и давно привык к подобного рода мыслям… Только теперь их не было.
Очень долго он не мог понять, что происходит. Ему не давали покоя видения: то четкие, уносящие в места, где он бывал неоднократно, то неясные, показывающие то, чего у него никак не выходило узнать. Он никак не мог определить, где находится на самом деле. Отчего–то получалось, что его тело — это единственное в целом мире, чего он не был в состоянии ощутить.
— Проснулся?
Лока не ответил. В путешествиях по миру в похожих на явь снах ему почти никогда не удавалась с кем–либо заговорить. Чаще всего люди просто не могли его видеть, реже не понимали его, оттого что изъяснялись на других языках.
