— Что? — довольно-таки невежливо выплюнул он.
— Не найдёшь, где бы мне отоспаться? Уже солнце заходит, а завтра рано в путь, — как можно жалобней попросила я.
— Пойдём, — он вцепился в моё запястье и потащил за собой, по дороге окликая фейри. Наконец он остановился и о чём-то коротко переговорил с золотистым псом. Был ли это Вожак, я не поняла, но после этого разговора Лис резко дёрнул меня в сторону противоположную той, куда мы шли изначально. В конце концов он привёл меня в маленький шатёр, стоявший на самом краю лагеря. Он не был таким роскошным, как тот, в котором проходил Совет, но мне, привыкшей к походной жизни, показался раем. Здесь была даже походная постель.
— Это Реи'Линэ, она всё равно до утра на Совете просидит, Вожак сказал, мы можем тут расположиться. Спи.
— Спасибо, — бросила я в спину Князю.
Он остановился у входа, уже отдёрнув полог. Медленно обернулся. Потом отпустил с хлопком вернувшуюся на место тяжёлую алую ткань и шагнул ко мне. Отбросил стекшие на глаза рыжие пряди и улыбнулся. А потом поцеловал в лоб — словно ребёнка…
— Всё, чего ты захочешь, мой саннер-воррен… Всё…
И ушёл. А я сняла сапоги и упала на застеленную мягким покрывалом постель. Закинула руки за голову и закрыла глаза.
Мир меняется… То, что произошло сегодня, было первым шагом. Впервые фейри в открытую вступят в войну людей. Впервые будут защищать росичей. Мир меняется, и я не знаю, к лучшему ли.
На благо ли пойдёт людям помощь фейри? Избежав угрозы кочевников, не примут ли они участь худшую? Не в этом ли подвох? Мне нравится Кольд, но тот, кто его создал всё же не даст людям покоя. Он сам не желает его. Смогут ли люди жить в мире со своими могущественными соседями? Не возжелают ли уничтожить свой страх?
А ещё я спрашивала себя: можно ли остаться свободным, заглянув в глаза, видевшие рассвет первого из миров? Не станут ли люди рабами Великих и Могущественных Князей?
Мне снилось пятно чёрной, выжженной земли, окольцованное застывшим во льду пламенем. И два тела, сплетённых воедино в смерти, не бывшей лёгкой ни для одного из них. Два тела слившихся, сплавившихся, смерзшихся…
Она опустилась на колени, дотронулась ладонью до замерзшего пламени и тут же отдёрнула руку. По грязным щекам текли слёзы, прочерчивая сияющие дорожки. Она не замечала этого, утерлась рукавом порванной куртки, размазав грязь и копоть.
В алых небесах сверкали чёрные молнии. За спиной раздавался невнятный гул и, кажется, я слышала звон сталкивающихся мечей и чей-то надрывный вой.
Хотелось опуститься на колени рядом с девушкой, положить ладонь на её плечо, стереть с лица слезы и сказать: «Всё будет хорошо…» Паутина. Она сетью опутывала мой сон, пронизывала его, раздирала на куски.
— Ты виновна в том, что произошло! Только ты! — кричала девушка с невероятно длинными, синими волосами. — Ты! Ты это сотворила!
Хотелось оправдаться, объяснить, что это — лишь сон, но губы не слушались меня, онемели, я не могла произнести ни слова, а она продолжала, не обращая внимания на плачущую девушку, на сплетшиеся тела мертвецов:
— Ты возжелала то, чего не могла получить! Ты сломала мой узор!
Она вытянула перед собой руки и сплетённая из разноцветных нитей сеть полетела в меня. Я отшатнулась и выставила перед собой руки, защищаясь. И сеть замерла, зависла в воздухе, а потом подплыла ближе и браслетом оплела правую руку — от запястья до локтя, вросла в тело, обожгла плоть…
— Тебе не понять, Плетельщица Судеб. Тебе не понять… — Чужие слова, сказанные чужим голосом, но сорвавшиеся с моих губ. — И не приходи больше в мои сны, я не потерплю этого. Ты забыла, кто я, что я могу сделать с тобой?
Зло смеюсь и раскидываю руки. Плетью бью, рву сон на куски… Не буди спящий Хаос если не хочешь познать его на своей шкуре — Князья забыли, кто такие Стихии. Пришла пора напомнить им об этом. Напомнить, что нами нельзя повелевать. Рабство — удел детей Порядка, они с рождения лишены того, в чём Хаос не отказывает ни одному своему порождению: свободы. Мне никто не в силах помешать. Потому, что я Сестра Которая Познаёт. Я получу то, чего хочу. Или уничтожу этот мир.
Меня разбудили тихие голоса. Кто-то беседовал за пологом. Один — Лис, а вот второй голос был мне незнаком. Женщина. Молодая.
Я принюхалась — так и есть. Оборотень. Наверное, та красотка, которую я видела в лагере.
— Но, Великий, Акир ещё слишком молод. Позвольте мне пойти с вами!
— Агата, я уже сказал, что со мной идёт Акир. Я не изменю решения.
— Но, Великий!..
— Агата, иди! — раздраженно бросил Лис, откидывая полог. — Твои родители несомненно будут против. Там, куда мы идём, опасно. Ты — Наследница Вожака, не забывай!
И громко хлопнул пологом, морщась. Резко понял руку, защепил переносицу и нахмурился, опустив голову. Минуту постоял так, а потом тряхнул головой и его лицо разгладилось.
— Не спишь? — спросил он тихо.
— Нет, — я решила, что скрывать нет смысла. — Уже пора?
— Два часа до рассвета. Ещё часок можешь подремать. Извини, что разбудили, но Агата… — Он замолчал, подбирая слова. — Агата слишком серьёзно восприняла свой статус телохранителя. Уверен, её родители не имели в виду, что она должна всюду следовать за мной, скорее всего, они считали, что я проведу осень рядом с отцом…
Я перевернулась набок и подложила ладонь под щеку. Лис же скрестил ноги и устроился среди вышитых подушек. Магический огонёк тихо мерцал, шатер был заполнен бесформенными серо-розовыми тенями. Где-то там, за пологом, в центре лагеря, полыхал костёр.
— Расскажи что-нибудь, — попросила я, прислушиваясь к звукам, доносящимся извне. — Расскажи мне про старые миры. Какими они были? Лис испытующе глянул на меня.
— Ты действительно хочешь знать?
— Всё равно я не смогу снова заснуть. Расскажи.
— Они были разными, — подумав, произнёс он. — В одних царила магия, в других люди забывали о ней. Где-то нас почитали как богов, а потом забывали. Где-то звенела сталь, а где-то армады железных птиц сбрасывали на мирные города начиненные огнём яйца. Иногда мир был круглым, иногда смятым, словно скомканный лист бумаги, иногда плоским. Они были такими разными… Их столько было, что я уже не могу сосчитать. Но люди оставались людьми. Даже в мирах, не знающих магии, они умели мечтать, они придумывали собственную магию, они вспоминали то, чего не могли помнить. Люди…
Я завороженно следила за танцем его рук. Он плел рассказ, рисовал его в воздухе.
— И в каждом из миров рождались те, чья судьба была стать одной из душ, что хранят этот мир. Да, не было ещё мира, не подарившего нам Великого Воина, Творца, Убийцу или Дитя. Не было… Наша жатва всегда была богатой. Они приходили к нам сами или мы забирали их…
