— Сами посудите, — вздохнула она и прикрыла от усталости глаза, — сначала им владел мой брат, но он погиб в сражении. Трагически погиб, защищая меня. Потом Риан. Ну вы ведь знаете, так? Что это, как не проклятье, по-вашему?
Орлана взглянула на Каэду. Поджав губы, тот сделал шаг назад. Вечно подвижные его руки теперь были убраны за спину. Господин консул морщил лоб.
— Это шутка, Ранал, — произнесла Орлана, выдавливая из себя улыбку. — Просто шутка, успокойтесь.
…- И где он его взял, мне интересно знать? — выдавил Орден сквозь зубы, наклоняясь так низко над столом, словно хотел разглядеть каждый завиток тонкой гравировки.
— Какая разница? Даже если он прятал этот меч два года, чтобы подарить мне в самый подходящий момент — разве это должно меня волновать? Глупый ход, либо попытка сделать приятное. И то, и другое не несёт опасности. Я не расстроена.
Она смотрела в спину Ордена, на его поднятые плечи. Волнистые тёмные волосы на белой рубашке. Отросшие ниже лопаток, не собранные в хвост, как обычно. Орден хранил молчание, не прерывал её речь едкими замечаниями, и Орлана в удивлении затихла. Протянула руку к его плечу, но коснуться так и не успела.
— Не расстроена? — резко обернулся Орден. — Превосходно. Знаешь ли, это такое божественное совпадение — меч оказывается у этого червя. Ты, конечно, спустишь ему всё с рук. Верно. Ведь тебе проще снести оскорбление, чем достойно ответить.
Орлана зябко сложила на груди руки. Она была привычна к его вспышкам ярости, и уже почти не вздрагивала, но сейчас вряд ли ожидала такой резкой отповеди. Захотелось, как Ранал, сделать шаг назад, а потом ещё один. Чтобы быть подальше и не попасться под руку.
— Пойми, мне тоже больно, что Истемир и Риан погибли, — сказала она вместо этого. Императрицам нельзя отступать. И уж точно нельзя пугаться. — Но я не понимаю, в чём тут оскорбление со стороны консула. Это просто меч.
Орден вдруг побледнел, как будто все краски просто стекли с лица, развернулся и с силой ударил по стене кабинета. Под сводами замка пронёсся гул. И снова. Кожа на костяшках его пальцев содралась до розовой сукровицы. Орлана отпрянула, не успев на этот раз сдержать испуг.
— Просто меч? — прошипел Орден ей в лицо, сверху вниз.
Глядя в его посветлевшие от ярости глаза, Орлана прижала руку к горлу — стало тяжело дышать. Один раз сердце больно ухнуло, и теперь в висках отбивало ритм его словам. Орден зло сузил глаза, намереваясь что-то ещё сказать, но вдруг передумал.
Сердце билось так сильно, что Орлана перестала слышать пение птиц за открытым окном. Она даже под страхом смерти не смогла бы объяснить, почему Орден не стал её убивать. Впрочем, она вообще ничего из произошедшего не бралась бы объяснить.
Орден развернулся к Амиру, поджимая и без того бледные губы.
— А ты что тут забыл? — Его голос изошёл на хриплые полутона.
Бледный, как мел, на фоне зелёных стен кабинета, Амир не нашёлся, что ответить. Облизав с губ выступившую кровь, Орлана шагнула в их сторону, чтобы встать между Орденом и Амиром. Встала и увидела, как сползает со стола край бархатного покрывала, как будто течёт кровь, и капли никак не могут сорваться на ковёр.
— Орден, он-то здесь точно не причём. Обвиняй меня или консула. Или чьи там заговоры ты ещё сочинил?
В один момент она абсолютно точно знала, что Орден её всё-таки убьёт. Швырнёт страшным заклинанием и, может быть, потом пожалеет, но тогда Орлане уже не потребуются его извинения. Он поднял руку — ладонью к императрице, согнув пальцы, как будто собирался схватить её за лицо.
И вышел вон из кабинета. Грохнула о косяк тяжёлая дверь.
Орлана прерывисто вдохнула и только сейчас вспомнила об Амире. Обернулась. Тот был жив — и ладно. Он смотрел на неё, вжавшись в стену, и хватал воздух ртом. Ничего он не сказал, но все вопросы Орлана прочитала у него в глазах.
— Не бойся, — чуть хрипло произнесла она. Кашлянула, обнаруживая, что до сих пор прижимает ладонь к горлу. — Он быстро отходит.
И отвернулась к окну, чтобы сквозь зубы пробормотать:
— Вот только убил моего брата, на всю империю прослыл сумасшедшим преступником и срывается слишком уж часто. Слишком. Даже после того, как я вернула его из ссылки.
Снова чёрная пешка замерла, отгораживая несчастного короля от вражеских войск. Проигранная партия. Маленькая чёрная пешка. Пальцы Орланы на туловище короля. У неё тонкие пальцы с белыми острыми ноготками — в случае чего прекрасно подойдут для выцарапывания глаз. Говорят, случаи уже бывали.
— Разве мало чудаков, которые говорят мне, что я старая или слишком молодая, что я чучело или слишком красивая, что я убила всю свою семью, или что я даже пальцем не способна пошевелить самостоятельно? Да какая разница, в конце концов. Я не стану обижаться на каждого, кто соизволит высказать своё мнение. У меня есть дела и поважнее. Что ты предлагаешь мне делать?
У неё окаменевшая улыбка на губах, и это может значить даже больше, чем гримаса звериной ярости и потоки слёз. У неё забранные назад волосы и одна выбившаяся прядь. Такие причёски носят старухи и монахини, только у старух и монахинь, конечно, не бывает шпилек с бриллиантовыми головками. И у них уж точно нет такого взгляда.
Никто ему не сказал, ни разу, сколько не спрашивал, то ли она самая красивая, то ли всё-таки чучело с нарисованной неживой улыбкой. Каменная статуя.
— Это же проигранная партия, — сказал Амир, собравшись с силами.
И у них наверняка нет духов с тонким ароматом яблок, как будто ранняя осень и сад, и спелые красные плоды на тонких ветках. Хочется сорвать один и впиться в него зубами, чтобы во все стороны брызнул сок.
Орлана покачала головой.
— Нет, Амир. Почему ты хочешь побыстрее всё бросить? Учись не сдаваться. Великие маги не должны сдаваться. Императрицы тоже. — Пальцы её оторвались от короля, закутанного в мантию. Искусный мастер вырезал из кости его лицо — с хмурой складкой у переносицы. Как будто бы тот мастер знал, что чёрному королю суждено проиграть.
Нахохлившись, Амир сидел у другой стороны доски, как будто играл за белых, только он не играл вовсе, потому что Орлана никак не могла собраться и сделать ход.
— Я не великий маг.
— Но ты же им станешь.
Он ссутулился ещё сильнее. Почувствовал себя маленьким, неуклюжим и гадким. Точнее, ещё мельче, ещё гаже, чем секунду назад. Ему напомнили, что он собирался стать великим магом.
Орлана вдруг улыбнулась и подняла чёрную пешку. Один ход — и жизнь короля продлилась, а пешка тоже осталась в безопасности — и на шаг ближе к краю доски.
