– Чья же там была кровь?
– Какая разница. Не знаю чья. Я тогда была маленькой девочкой, мечтавшей постигнуть тайны волшебства, научиться пользоваться им с такой же легкостью, какой музыкант извлекает звук из флейты, – она повернулась и приблизилась, касаясь его груди своей, туго обтянутой тонкой хламидой. – А что любишь ты?
– Богинь. Вот таких, беспощадных в своей красоте. Богинь, голос которых – музыка серебра. Взгляд их – самый желанный, мучительный плен. И губы – пьянее вина, – он поначалу робко обнял ее, поцеловал, сдерживая рвущееся из груди дыхание.
Верда ответила, тесно прижавшись и лаская его золотистые локоны.
– Потише, бард, – она выгнулась в объятиях, опустив ресницы и чуть отвернувшись. – Знай – у меня есть любовник. Очень могущественный и ревнивый. Он скоро придет сюда.
– В споре за твою красоту выступлю против самого Крона!
– Он убьет тебя, если только что-то заподозрит.
– Я не боюсь, – прошептал бард, чувствуя, как тело и разум охватывает сладкий жар.
* * *
От фонтана, звеневшего высоко мириадами светлых брызг, Астра и Изольда свернули к площади, за которой начинались храмовые сады. На розовых плитах лежали острые тени кипарисов и колоннады, тянувшейся от храма Покровителя. Нищие на парапете были не так навязчивы, как утром: многие из них уже собрали достаточно подати и сидели здесь по привычке или какой-то странной привязанности к священному месту. Горожане благородного вида неторопливо двигались к вечерней службе, неся в мыслях свои тайные прошения.
– Дайте монетку, миленькие! Дайте! – причитал хромоногий попрошайка, серое лицо его скрывали волосы, похожие на сухую траву. – Ну, дайте же, свиньи бесстыжие! Мне хоть горло промочить!
– Ступай! Ступай, ить! – важный горожанин замахнулся на него, прогоняя с прохода. Тот отшатнулся, скривил отвратительную рожу и разразился ругательствами.
– Эй, потише, Наирил, – человек с тростью остановился рядом и зазвенел, развязывая кошелек. – Вот, возьми. Гибнешь ты, но по своей же глупости, – добавил он, роняя в сморщенную ладонь сальды.
– Ох, капитан! Вы добры, как пристань Ширдийская. А гибнуть… – нищий оскалился, жадно схватив серебряные монеты, – сколько раз уже погибал – не нужен я ни шету, ни богам светлым.
– Ступай, пропавший. Но надумаешь – в порту «Наг», – человек с костяным посохом повернулся к ожидавшей его даме, и Астра узнала в нем капитана Мораса. Волнение мигом сменилось злостью, так, что кольнуло в груди. Мэги побледнела и, ускоряя шаг, крикнула:
– Господин пират, как кстати!
Морас остановился и повернулся навстречу мэги, загораживая плечом Аниту Брис. Его лицо слишком осунулось за прошедшие дни, искривленный нос торчал острием, словно ястребиный клюв, только глаза оставались по-прежнему ясными, зеленевшими будто морской водой.
– Извините, олен Пери – не могла вас не затронуть! – продолжила Астра, подбежав к нему. – Я буду вас задевать каждый раз, пока вас не посадят в тюрьму или не подвергнут позорной казни, которую вы давно заслужили. Как поживает пират и убийца Давпер?
– Не имею возможности знать, – капитан «Нага» нахмурился и, вытащив из кармана платок, вытер и без того сухие, чистые руки.
– Как так? Он – ваш ближайший друг. И такой же негодяй, как и вы, – сказала Астра громко, чтобы ее слова услышало побольше прохожих.
– Госпожа Пэй, прошу!.. – вмешалась Анита, поглядывая то на Астру, то на роскошную рыжеволосую незнакомку, остановившуюся рядом. – Будьте хоть немного милосердны. Мы и без того пострадали. Теперь мы не имеем никакого отношения к Давперу и его людям. Они нам точно такие же недруги, как и вам.
– Очень трогательно! Умоляю, Анита, а то я заплачу от сострадания. Вы, наверное, святыми стали, после того, как убили не один десяток либийцев на Карбосе. А что было до этого и после – знают только кровавые книги Некрона. У меня есть намерение проводить вас к Башне Порядка, – Астра вспомнила, как страдала она сама в тюрьме от бессилия и унижения, и тут же подумала, что братство Пери неуязвимо для правосудия Иальса. – Вы, конечно, выкрутитесь. Ложь и подкуп – оружие, которое вы освоили в совершенстве.
– Это неумно, госпожа Астра. Неумно поднимать здесь шум. Вы и сама не в ладах с властями Иальса и Ланерии. А на Карбосе мое участие в разрушении храма было куда меньшим чем ваше. Вспомните, с чего все началось. Вспомните жрецов и защитников святилища, убитых вашей магией. Я вас ни в чем не обвиняю – я лишь напоминаю о том, что действительно было, – Морас учтиво поклонился и приблизился, с опаской поглядывая по сторонам: вокруг собралось много зевак, даже служители Герма разносившие лепешки у колоннады застыли с корзинами на ступенях, слушая звучные высказывания мэги Пэй. – Пойдемте в более спокойное место, – предложил капитан. – Я не держу на вас никакого зла. Более того: вы мне очень симпатичны, как человек. Меня восхищает ваша порядочность, искренность и отвага. Вспомните разговор, начатый при неподходящих обстоятельствах – в подземелье Абопа. Вспомните, пожалуйста. Я очень хотел бы продолжить его.
– Мне незачем объясняться с грязным пиратом. В одном вы правы: неумно угрожать вам судом Иальса. Поэтому мне очень хочется устроить правосудие самой. Сжечь вас сейчас! Здесь на площади, на глазах у всех! – Астра видела, как побледнело лицо Аниты, и добавила с еще большим пылом. – Рядом со мной магистр Изольда Рут. Удары ее магии могут оказаться еще более беспощадны. Вы готовы к расплате, олен пиратского братства?
– Я не до конца знакома с вашей историей и не отказалась бы выслушать капитана, – сказала Изольда, не понимавшая причину гнева, охватившего ученицу. – Пройдемте туда, в сад, – магистр кивнула на дорожку бурого песка, начинавшуюся за колоннадой, и Морас, посветлев, принял ее предложение.
Они вчетвером направились к саду Герма, толпа ротозеев, успевшая собраться на возгласы Астры, стала расходиться. Немногие, что двинулись следом, были остановлены пронзительным взглядом Изольды Рут.
– Как там мой брат? – поравнявшись с мэги, спросила Анита. Ей не терпелось перевести разговор на другую тему, да и мысли о Голафе истинно беспокоили ее все это время.
– Никак. Не знаю я, – раздраженно ответила Астра. – Наши пути счастливо разошлись с Карбоса или еще раньше. Наверное, предательство друзей – это у вас семейное.
– Госпожа Пэй, – тихо произнесла Анита после некоторого молчания, придерживая мэги за рукав. – Я люблю его, – она указала серебристо-блестящими глазами на спину Мораса, идущего впереди. – Люблю! Понимаете? Если бы вы это могли понять… Если бы это мог понять Голаф, то вам не пришлось пускаться в неприятное путешествие и столько страдать. И еще вы многого не знаете: капитан Морас очень хороший человек. Вы правы лишь в том, что Давпер – последний негодяй.
