Я потряс головой, собирая в кучку раскатившиеся по дальним уголкам мысли. Было обидно. Поманили вкусненьким и дали пинка под зад.
- И не думай, - предостерег Авиен, поймав мой плотоядный взгляд. – У меня есть любимый, и изменять ему я не собираюсь.
- У меня тоже есть, - гордо фыркнул я, выпуская найрина на свободу.
- Бедный братик, - притворно вздохнул парень.
- Почему это бедный? – набычился я.
- Ой, я хотел сказать, счастливый, - подмигнул мне Авиен и взлетел по лестнице, я побежал следом. У двери найрин обернулся и приложил палец к губам. – Иди за мной, - тихо сказал он.
Мы прокрались мимо кухни, когда я спохватился, что не одет и попытался стянуть штору с окна, но получил по рукам от Авиена.
- Мне что, голым на улицу идти? – прошипел я.
- Мы еще не уходим, - тихо ответил он и за руку потащил меня на второй этаж. В коридоре он замер, будто принюхиваясь, и решительно направился в комнату, где я недавно прятался за занавеской. В углу на столике обнаружилась сумка найрина и плащ.
- Одевайся, - Авиен кинул мне костюм, который он предусмотрительно убрал в сумку, после моего нечаянного обращения в кота. Кстати, про обращения.
- Как ты это сделал? – растерянно спросил я.
Удивительно, но мой вопрос оказался понят правильно.
- В раннем возрасте у ниренов обращения спонтанны и привязаны к эмоциям.
- И от того, что я тебя хотел?..
- В данном случае да, не знаю, как с другими эмоциями, но с желанием всегда срабатывает.
- А, наоборот, в кота?
- Страх, ярость.
- А кроме этого, как можно..?
- Мой милый друг, сейчас не время и не место для подобных разговоров. Да и не так много я знаю о ниренах. Не стой со штанами в руках, одевайся.
Я быстро натянул шмотки и, завязывая тесемки, спросил:
- Ты общался с ниренами?
- Общался, - рассеянно отозвался Авиен, ощупывая декоративные завитки настенных панелей.
Едва я успел поправить одежду, как одно из мозаичных панно со скрипом уехало в стену. Я оторопело уставился на найрина.
- Ты что, в любом месте тайные ходы найти можешь?
- Нет, конечно, просто я знал, что он тут есть.
- Откуда?
- Я был в этом доме, - ответил Авиен глухим безэмоциональным голосом и скрылся в темноте узкого коридора. – Двенадцать лет назад, - донеслось из-за стены.
- И ты запомнил что-то? – я вошел следом за ним и найрин закрыл проход. - Сколько тебе было?
- Семь. Я отлично помню все, что случилось тогда.
- Так значит, ты знаешь, чей это дом, и кто тебя схватил?
- Знаю.
Я подождал, но продолжения не последовало.
Авиен вышел в какую-то комнату, задумчиво оглянулся на меня и махнул рукой, ничего не сказав.
Комната была странной. Не видно ни дверей, ни окон, а все стены задрапированы золотым шелком. Пушистый ковер и огромное круглое ложе с кучей подушек, туалетный столик из резного светлого дерева, сундук, окованный золотом и инкрустированный слоновой костью, вот и вся обстановка. Чья-то спальня? Была когда-то. Судя по запаху, здесь очень давно не живут. Или… место тайных свиданий?
- А зачем этот твой знакомый притащил тебя в свой дом? Логичнее было бы использовать чужой. Или вообще заброшенный.
- Официально этот дом принадлежит какому-то провинциальному линису. Так что он ничем не рискует. К тому же, он уверен, что я никогда здесь не был и вообще ничего про этот дом не знаю, - Авиен как-то странно на меня посмотрел и отдернул драпировку на одной из стен.
Я застыл с открытым ртом. С поясного портрета на меня смотрел Авиен. Но какой! Он был старше, ярче, сильнее, опаснее, соблазнительнее… В насмешливо прищуренных синих глазах горел опасный холодный огонек, он манил и пугал одновременно, заставляя разрываться между двумя желаниями: упасть к его ногам или бежать без оглядки. Если этот портрет рисовали с найрина, то его автор гениальный льстец. Таким Авиен станет в лучшем случае лет через пятнадцать, если вообще станет.
- Мой дед, - с улыбкой ответил на незаданный вопрос парень, протянул руку и нажал на два камня, украшавших раму, и потянул за нее. За картиной оказался тайник. Тонкие пальцы быстро ощупали мелкие камушки и золотой орнамент, покрывавший дверцу. – Ах ты… Похоже, он изменил запирающее слово…
- Слово? – удивился я и заглянул ему через плечо.
- Каждый камень – буква алфавита. Что же он мог… М-м-м… надо же, «Авиен» не подходит! – найрин засмеялся. – Хотя... а почему слитно? «Ави ен» - «Солнечный луч», - что-то щелкнуло, и дверца открылась. – Ты как всегда не оригинален, - обратился к потолку юноша, закатил глаза и приложил тыльную сторону ладони ко лбу. Но тут же перестал дурачиться и деловито заглянул в тайник. – А вот и она, - он подхватил длинную узкую шкатулку и спрятал в сумку.
- Что это? – подозрительно спросил я.
- Кое-что принадлежащее мне, - улыбка найрина напомнила мне оскал одного кота, недовольного моим вторжением на его территорию. Я решил не расспрашивать от греха подальше. Какое мое дело, в конце концов? Хотя, конечно, было бы интересно узнать, чей же это дом и почему тут висит портрет деда Авиена. Кстати, а Ивису он никем не приходится? С чьей стороны дед, по отцу или по матери?
- Пошли, - окликнул меня парень и открыл еще один тайный ход, я, уже ничему не удивляясь, пошел следом.
В это время у другого портрета стоял молодой рыжеволосый мужчина и смотрел на него безразличным взглядом. Со стороны казалось, что советник просто задумался, не осознавая на что смотрит. А с полотна на мир взирали кукольные синие глаза наследника. В них тоже не было живых эмоций, лишь наивная юная глупость, которую так точно удалось передать придворному художнику, а найрину достоверно изобразить. Безразличный взгляд, против пустого кукольного. Что на портрете, что в жизни. Их ничего не связывало. Как будто бы. А разве могло что-то связывать? Разве что… неприязнь? Все знали, что советник презирает глупого расфуфыренного мальчишку, любящего наряжаться в почти девичьи тряпки, а тот в свою очередь терпеть не может высокомерного аристократа, вечно ставящего зарвавшегося наследника на место.
Лиастар мысленно усмехнулся и, наконец, отведя взгляд, направился к наяру. Владыка был бледен до зелени, вокруг глаз залегли черные тени. Раньше советник искренне обеспокоился бы здоровьем наяра, хотя бы потому, что после его смерти в стране воцарится хаос, но за последний год неприязнь к человеку, ломавшему жизнь собственному сыну, перевесила все уважение к мудрому правителю процветающей страны. И пускай ты узнал, что сын тебе не родной, ты же вырастил его, воспитал, баловал, отводя душу. Последний, поздний ребенок, которого ты уже не чаял дождаться, потеряв в кровавом водовороте заговора старших сыновей, первую жену и брата. Мальчик же даже не знает, за что ты так с ним поступаешь, винит себя, пытается понять, чем заслужил твою немилость. Да, златокудрая Линера была неверна тебе, но чем виноват ребенок? Он же любит тебя, считает отцом.
