Геби закашлялась и разлепила глаза. Над ней стояли два существа, достойные того, чтоб привидеться в ночном кошмаре: тот, что высокий, был, словно высечен из камня. Тот, который в доспехах… Из-под шлема с забралом торчал свиной пятачок, да и сам он был похож на тощую, позеленевшую свинью, вставшую на задние ноги и закованную в железо. В руках… Нет, в лапах… В общем, в верхних конечностях, существо держало что-то круглое…
Её тело чесалось, горело огнём… но было тепло. Геби скосила глаза вниз, пошарила руками… Ой! Она была, в чём мать родила, а сверху закидана шкурами. От всего её тела несло чем-то резко пахнущим. Во рту был тот же препротивный привкус. Она испуганно, со слезящимися от страха глазами, сжалась под шкурой. Ей захотелось убежать… спрятаться… умереть…
— Вы… кто? — слабо пискнула она.
— А ты-то сама кто, и за каким хыром тебя в реку понесло?
— Я? Геби…
— Да не трясись ты так! Чё я, бабу голую никогда не видел?! — презрительно фыркнул тот, помельче. — Встать сама смогёшь? Во, давай, садись! — он дружелюбно указал на бревно возле костра. Геби, прижимая к телу шкуру, села на бревно, сжавшись в комок. Её вещи висели на краю телеги, возле костра, на котором что-то жарилось.
— Эт-то в-вы меня из в-воды в-вытащили? — спросила Геби, дрожа не столько от холода, сколько от страха.
— Угу. И конячка твоя цела, вона, стоит, сохнет. Я и его протёр!
— С-спасибо… А в-вы кто?
— Меня Воларк звать, а кореша моего, — кивнула зелёная свинья в сторону великана, — Гы-Гы. Да ты не гляди, что оно такое большущее и стрёмное. Оно всё понимает, но ни хрена сказать не могёт. Так что я за нас обоих треплюсь!
— Гы-Гы-ы-ы! — засмеялся тролль, и Геби поняла, почему его так звали. Каменная морда напомнила Геби их поселкового дурачка, у которого было такое же выражение лица — те же болтающиеся толстые губы, тот же приплюснутый широкий нос с мелкими и бестолковыми глазками по бокам. Только с разницей в размерах. Не говоря уже об общем росте. На нём были кожаные штаны до колен, целая связка различных амулетов, а шею и запястья украшали огромный кожаный ошейник и браслеты, утыканные шипами.
— Но ведь… Вы… извините, ведь вы — не люди? — робко и осторожно спросила Геби.
— Ты чё? Ещё чё! Он — каменный тролль, а я гоблин!
— Тролль…гоб… — всхлипнула Геби и залилась горючими слезами: — Господи, где я?! Куда я попала?!
— Добро пожаловать в Большой Лес, детка…
Вожак стаи принюхался к ветру: запах лошадиного пота щекотал ноздри и перебивал даже дым от человеческого костра. Тихо прокравшись вперёд и спрятавшись в траве, он различил две фигуры и коня. У коня были раны, вожак тоже это понял. Это была лёгкая добыча! Он знал, что те, которые ходят на задних лапах, носят с собой упругие ветки, которыми могут убивать, но если их так мало, а лошадь только одна, и то раненая, его стая их легко одолеет и они смогут сегодня поживиться. Солнце садилось, скоро совсем стемнеет. Это будет их час!
К вожаку подошла старая самка. Возможно, это именно она его родила, потому что, сколько он себя помнил, она была всегда рядом. И он, по неизвестной причине, относился к ней иначе, чем к остальным. Самка тоже принюхалась. Вожак вскинул уши и переступил с лапы на лапу. Все, кто был за его спиной, как по команде, тоже насторожились.
Трис подплыл к берегу в том месте, где не так густо росли камыши и кусты. Его внимание привлёк странный полукруглый предмет на прибрежном песке. Трис вышел из воды на берег.
"О, котелок валяется, ты смотри! Кто же тут мог быть?" Трис подошёл и поднял его с земли. На размытой глине отчётливо виднелись перемешанные следы.
"Похоже, здесь побывали и тролли — это их размер ног, и гоблины — это их подошвы с шипами. Копыта большого коня, и я удивлюсь, если это не Граф. А где тогда, во имя Звёзд, Гебриэль?!"
Он поднял с берега грязный котелок. Солнце уже село, в лесу стало совсем темно и зрачки эльфа по-кошачьи расширились. Трис осмотрелся. Потом прислушался… Скользнул в кусты и постарался как можно бесшумнее прокрасться вперёд, туда, откуда тянулся дым, запах конского пота и слышались голоса. Но его эльфийская, обычно лёгкая и бесшумная походка, усложнялась намокшей и потяжелевшей одеждой, которую уже некогда было снимать и сушить. Да и его сумка с сухой одеждой была у Геби. Единственное, что оставалось сухим — это две тетивы на его лук, которые лежали в непромокаемой шкатулке за пазухой.
Верхушки сосен были освещены оранжевыми бликами от костра. Где-то рядом раздалось фырканье коня, в котором Трис узнал Графа, объедавшего лужайку. Седло с него было снято, вещи, скорее всего, забрали те, кто сидел у того костра, но как узнать, друзья это или враги? По логике вещей, друзья эльфов — это сами эльфы, и никто иной. Но тревоги, почему-то, Трис не чувствовал. Скорее, любопытство. Шагов за пятьдесят перед костром стояла телега, закрывавшая ему весь обзор. Собаки возле костра не было, а сидевшие у костра шумели и смеялись, заглушая всякие шорохи. Поэтому Трис пригнулся, бесшумно скользнул к телеге, притаился за колесом и стал слушать и ждать.
На краю телеги висели мокрые тряпки — сушились. По порваной бахроме подола эльф узнал свой плащ. Значит, остальные вещи тоже лежат там. Он просунул руку в щель телеги и нашарил… лук! Но, к несчастью, лук был закидан каким-то хламом и Трис стал осторожно вытаскивать его из щели. Через какое-то время это ему удалось. Теперь он недовольно разглядывал обычный короткий лук, которыми стреляли только люди. Стрелу Трис нашарил ещё раньше, поэтому снова полез пальцами в щель. Наконец всё было в сборе. Тетиву он достал из своей шкатулки, затянул на ней новую петлю, укорачивая её под новый лук. В глубине души он надеялся, что стрелять не придётся — стрела только одна, да и лук незнакомый, кто знает, как он себя поведёт: может, поломается в самый неподходящий момент? Нет, в данной ситуации Трис рассчитывал, скорее, на психологическую атаку…
На костре стоял ещё один котелок. Судя по запаху, в нём был травяной настой, нос эльфа различил пряный мятный парок. Но вот раздался смех, чёрный силуэт на фоне костра приподнялся. Трис без труда узнал тролля и уныло опустил лук: каменную шкуру тролля его стрела не пробьёт. Даже не оцарапает.
Голоса у костра веселились, не подозревая о лазутчике, притаившемуся за колесом.
— …Ну, во. Потому они сидят в Нэмэтаре, это страна так ихняя, эльфья то-бишь, так называется. У их что страна, что столица одинаково зовутся. Ну, пекут лепёшки, яблочные сады разводят и не высовываются. А Люди у себя, в Леверквинне сидят. Поля пашут, скот разводят, брагу пьют и тоже не высовываются. А вот Большой Лес — это территория ничейная. Потому тут и ходит, кто угодно. И никому она не нада. Жить тут не могёт никто, потому как стрёмно. Тут можно лечь спать под деревом, а проснуться в поле или ещё где. А можно вообще не проснуться…
