- Нет! - резко качнула головой девушка. "Все равно ничего хорошего из этого не выйдет! И вообще, это лишь образы сна, - она и так позволила себе почувствовать в Сати близкую душу, признать в ней человека. - Этого малыша не будет в моем караване, а значит… Лучше, чтобы и для меня его не было. И, потом…" Может быть, это было нехорошо, неправильно, но в глубине души она вынуждена была признать, что не любит детей. "Они такие… Шумные и вонючие! И нуждаются в постоянной заботе, и вообще…" - Я, пожалуй, пойду, - она двинулась к пологу.
- Мати! - Сати засуетилась, закрутилась. - Подожди, я сейчас, я с тобой! Только… - она не знала, что делать с ребенком, считая, что не может просто взять и положить его обратно на одеяла, ведь из-за нее он проснулся.
- Я возьму, милая, - почувствовав это, рабыня пододвинулась к караванщице, осторожно приняла из ее рук ребенка, - все в порядке… Ну, тише, тише, что раскричался? Понравилось на руках у Сати? Да, она у нас такая, замечательная…
- Спасибо, - прошептала та и бросилась вслед за Мати. - Подожди…
- Извини, я… Я не могла там оставаться, - девушка прятала глаза. - Не знаю, почему… - это была не правда, поэтому она стыдливо прятала глаза.
- Ты - другая. Пока…
- Пока?
- Ты еще маленькая. Вернее - недостаточно взрослая. Когда ты вырастешь - поймешь…
"Дело не в этом!" - хотела крикнуть девушка, однако лишь качнула головой, вздохнув:
- Ладно, Сати, не будем об этом, - она поморщилась. Разговор начал ее раздражать.
И, прежде всего, потому, что она слишком хорошо знала: "У меня никогда не будет детей! Никогда! Даже если меня выдадут замуж! Я… Я не смогу никого полюбить, а нелюбимому детей не дарят!" Во всяком случае, она так считала. - И вообще, это все неправильно! - пробормотала Мати скорее для себя, чем думая о том, что ее кто-нибудь услышит. - Я не должна задумываться! Не должна сожалеть! Не должна помнить!
- Мати, что с тобой? - испуганно взглянула на нее караванщица.
- Пойдем, - схватив Сати за руку, она потащила ее за собой.
- К-куда? - та так растерялась, даже испугалась, что стала заикаться.
- Ко мне в повозку.
- Но…
- Мне нужно рассказать кому-нибудь!
- О чем?
- О себе! - глаза Мати вспыхнули озарением.Она поняла, почему первой, встретившей ее в этом сне, была именно Сати. Та, которую Мати и наяву всегда считала своей подругой, которой доверяла свои самые сокровенные тайны, была дана ей для души.
"Хоть кто-то, - она почувствовала себя почти счастливой, - с кем я могу оставаться самой собой!"
- Мда-а-а… - озадаченно протянула Сати, когда Мати закончила свой рассказ, - какой удивительный… сон!
- Это не сон.
- Да, конечно, ты думаешь, что… Потому что тебе хотелось бы, чтобы так оно и было. И не удивительно. Вот бы попасть в такой чудесный мир хотя бы на миг! А как было бы здорово там пожить! Это же… Даже в голове не укладывается: идти по одной караванной тропе с самим повелителем небес!
Мати качнула головой:
- Отдать все, что есть, всю свою жизнь за неизвестно что…
- Но что такое моя жизнь? Самая обычная, такая же, как у других!…А как хочется чего-нибудь особенного!
- И ты… Ты задумала стать врачевательницей именно поэтому?
- Да…Но в твоем сне я была целительницей, волей самой госпожи Нинтинугги! На самом же деле я ни о чем подобном и мечтать не смею!
- За свой дар тебе пришлось заплатить семейным счастьем.
Вздохнув, Сати кивнула:
- Да… Вот я и говорю… Удивительный сон…Ты, небось, злишься на меня?
- За что? - непонимающе вытаращилась на нее Мати.
- Ну, как же, я разбудила тебя прежде, чем ты успела досмотреть его до конца.
- Не-ет, - качнула головой дочь хозяина каравана. Сперва в ее глазах было сомнение, неуверенность, но уже через несколько мгновений эти чувства сменились твердой решительностью. - Нет! Я сама этого хотела.
- Проснуться? Но… - караванщица не понимала этого. Впрочем, Мати и прежде казалась ей странной. И, все же, несмотря ни на что, дочь хозяина каравана стала ей ближе. Еще не подругой, но уже - не просто спутницей по тропе каравана.
На несколько мгновений в повозке воцарилась тишина. Караванщицы сидели, глядя на пламень огненной лампы. Он успокаивал, обволакивал своим теплом, давал возможность ни о чем думать, просто смотреть…
А потом Сати повернулась к Мати.
- Ты как?
- Нормально… Только спать очень хочется, - потянувшись, та широко зевнула, даже не позаботившись о том, чтобы прикрыть рот ладонью. Зачем? Ведь рядом никого, кроме Сати, а Сати… Сати не в счет, она - своя.
- Да, мне тоже, - караванщица подобралась, к пологу, осторожно, стараясь не напустить холоду внутрь повозки, выглянула наружу. - Милосердные боги! Уже вечер!
- Ничего себе! Долго же мы говорили!
- Ри убьет меня! - Сати заторопилась. Но, как всегда в подобные мгновения, пальцы плохо слушались и застежки никак не хотели застегиваться.
- Не спеши, успеешь. В конце концов, ничего такого не случилось.
- Пока не случилось!
- Ри станет ругаться?
- Еще бы, ведь я где-то пропадала целый день!
- Все так плохо?
- Как сказать… Ри, вообще-то, сегодня в дозоре… Но, если вернувшись, не найдет меня в повозке… - кашлянув, она мотнула головой. - Ты даже представить себе не можешь, какие все мужчины ревнивые!
- И Ри?
- Особенно Ри!
- У него есть повод?
- Ты что! - Сати даже обиделась. - Конечно, нет! Я вышла за него по любви, а не по воле родителей! И собираюсь прожить с ним всю свою жизнь так, чтобы нам была дарована встреча если не в саду благих душ, то хотя бы в вечном сне!
- Скажи ему, что была у меня, что мы говорили…
- Весь день?! Он не поверит! Ведь мы никогда не были подругами, и…
- Да какая разница! Это правда! И от того, верит он в нее или нет, ничего не изменится!
- Ну да! Только головной боли прибавиться. В караване ведь как? Все на виду у других. И если кто-то пропадает с глаз…
- Это вызывает подозрения. Понятно… Значит, придется искать другие объяснения.
Даже если они не нужны. Что же мы сделаем?…Скажи, что со вчерашнего дня у нас появилась общая тема для разговоров. Что это я притащила тебя к себе. И не отпускала… - она умолкла, а затем, недовольная, качнула головой. - А лучше…
Давай я провожу тебя до повозки. И если Ри встрянет, быстро и доходчиво объясню ему все, что думаю о мужчинах вообще и таких ревнивых дураках, как он, в особенности.
- Н-нет, - она опасливо поежилась. И вообще, ей было жаль отдавать любимого на растерзание тому жуткому демону, которым, если ее разозлить хорошенько, могла обернуться дочь хозяина каравана. - Н-ничего, не беспокойся обо мне, - однако, она была тронута ее заботой. - Я сама как-нибудь с этим разберусь.
