— Она ушла в чащу. Ее надо пожалеть. Она прозреет, но прозреет слишком поздно. А потом — смерть. Его смерть. Она умрет не на той стороне реки. Она…
— Остановите его, — простонал Ральф. — Неужели вы не можете остановить его?
— Том, — сказал Стью.
— Да.
— Ты сейчас тот же самый Том, которого Ник встретил в Оклахоме? Ты тот же самый Том, которого мы все знаем?
— Да, но я больше, чем тот Том.
— Не понимаю.
— Я — Божий Том.
Стью чуть не уронил записи Ника.
— Ты говоришь, что сделаешь то, о чем мы тебя просим.
— Да.
— Но как ты считаешь… сможешь ли ты вернуться?
— Это зависит не от меня. Куда мне идти?
— На запад, Том.
Том застонал. От этого стона у Стью на загривке дыбом поднялись волоски. НА ЧТО МЫ ЕГО ПОСЫЛАЕМ?
— На запад, — сказал Том. — Да, на запад.
— Мы посылаем тебя, Том, чтобы ты наблюдал. А потом вернулся обратно.
— Вернулся обратно и рассказал.
— Ты способен на это?
— Да. Если только они не поймают и не убьют меня.
Стью вздрогнул.
— Ты пойдешь один, Том. Все время на запад. Ты сможешь определить, где запад?
— Там, где заходит солнце.
— Да. И если кто-нибудь спросит у тебя, почему ты пришел, ты скажешь, что тебя прогнали из Свободной Зоны…
— Прогнали меня. Прогнали Тома. Выставили его за дверь.
— …потому что ты — умственно отсталый.
— Они прогнали Тома, потому что Том — умственно отсталый.
— …и потому что у тебя могла появиться женщина, и у нее родились бы дети-идиоты.
— Дети-идиоты, как сам Том.
— А теперь повтори, что ты скажешь, если кто-нибудь спросит у тебя, почему ты пришел на запад.
— Они выгнали Тома, потому что он — умственно отсталый. Ей-Богу, да. Они боялись, что у меня может появиться женщина, и я трахну ее своей толстой штукой. И она забеременеет идиотами.
— Правильно, Том.
— Выгнали меня, — сказал он тихим скорбным голосом. — Выгнали Тома из его симпатичного маленького домика и оставили его на дороге.
Стью провел рукой по глазам. Потом он посмотрел на Ника. Казалось, Ник двоится и даже троится в его поле зрения.
— Ник, не знаю, могу ли я закончить, — сказал он беспомощно.
Ник посмотрел на Ральфа. Ральф, бледный, как сыр, смог только покачать головой.
— Заканчивайте, — неожиданно произнес Том. — Не оставляйте меня так долго в темноте.
Стью заставил себя продолжить.
— Том, ты знаешь, как выглядит полная луна?
— Да, большая и круглая.
— Она не похожа ни на месяц, ни даже на почти полную луну.
— Не похожа, — сказал Том.
— Когда ты увидишь большую круглую луну, ты вернешься обратно на восток. К нам. В свой дом. Том.
— Да, когда я увижу ее, я вернусь, — согласился Том. — Я вернусь домой.
— А когда ты будешь возвращаться, то идти ты будешь по ночам, а спать
— днем.
— Идти по ночам, спать днем.
— Правильно. И ты постараешься, чтобы тебя никто не увидел.
— Хорошо.
— Но, Том, кто-то может увидеть тебя.
— Да, кто-то может.
— Если это будет один человек. Том, убей его.
— Убей его, — сказал Том с сомнением.
— А если их будет много, то беги.
— Беги, — сказал Том более уверенно.
— Но постарайся, чтобы тебя вообще не заметили. Можешь повторить все это сначала?
— Да. Надо вернуться, когда луна будет полной. Идти ночью, спать днем. Стараться, чтобы никто не увидел меня. Если меня увидит один человек, убить его. Если много, бежать.
— Очень хорошо. Я хочу, чтобы через несколько секунд ты проснулся, О'кей?
— О'кей.
— Когда я спрошу про слона, ты проснешься. О'кей?
— О'кей.
Стью откинулся на спинку стула с протяжным, прерывным вздохом.
— Слава Богу, все кончено.
Ник кивнул головой.
— Ты знал, что может случиться нечто подобное, Ник?
Ник покачал головой.
— Откуда он все это знает? — пробормотал Стью.
Ник жестом попросил вернуть ему блокнот. Стью отдал блокнот, радуясь, что наконец-то может от него избавиться. Ник написал записку и вручил ее Ральфу. Ральф прочитал ее и передал Стью.
— В прежние времена некоторые люди считали, что безумцы и умственно отсталые очень близки к Богу. Не думаю, что он сообщил нам какую-то полезную информацию, но перепугал он меня до смерти.
— Это выше моего разумения, вот и все, — пробормотал Ральф. — А про то, что он говорил о Матушке Абагейл, я и думать не хочу. Буди его, Стью, и давай поскорее уберемся отсюда.
Стью вновь наклонился к Тому.
— Том?
— Да.
— Хотел бы ты увидеть слона?
Том немедленно открыл глаза и оглядел их.
— Я же говорил, что ничего не получится, — сказал он. — Ей-Богу, нет. Том не может заснуть посреди дня.
Ник передал Стью листок бумаги.
— Ник говорит, что ты справился прекрасно.
— Вот как? Я стоял на голове, как в прошлый раз?
— Нет, — сказал Стью. — Мы пришли спросить, не можешь ли ты нам помочь.
— Я? Помочь? Конечно! Мне нравится помогать!
— Это опасно. Том. Мы хотим, чтобы ты пошел на запад, а потом вернулся и рассказал нам, что ты там видел.
— О'кей, конечно, — сказал Том без малейшего колебания, но Стью показалось, что мгновенная тень промелькнула по его лицу… и спряталась за простодушными голубыми глазами. — Когда?
— Очень скоро, — сказал Стью тихо.
Следующий день Стью провел на электростанции, обматывая проволокой генераторы. Когда после рабочего дня он возвращался на мотоцикле домой и проезжал через небольшой парк напротив Первого Национального Банка, его окликнул Ральф. Стью слез с велосипеда и подошел к раковине открытой сцены, где Ральф поджидал его, сидя прямо на полу.
— Я искал тебя, Стью. У тебя есть свободная минутка?
— Одна есть. Я опаздываю на ужин. Фрэнни будет беспокоиться.
— Судя по твоим рукам, ты наматывал проволоку на электростанции.
— Да. Даже рабочие рукавицы не помогают. Все руки себе изранил.
Ральф кивнул.
— Ну и как там идут дела?
— Я не знаю. Я просто рабочая сила, как и остальные. Бред Китченер утверждает, что электричество появится к концу первой недели сентября, а отопление — к середине месяца. Но, конечно, он слишком молод, чтобы полагаться на его предсказания…
— Я бы поставил на Бреда, — сказал Ральф. — Я доверяю ему.
— Слушай, а что у тебя такой кислый вид?
— Я получил кое-какие новости по радио, — сказал Ральф. — Некоторые — хорошие, а некоторые… ну, не совсем хорошие, Стью. Я хочу сказать тебе об этом, потому что секретничать не имеет смысла. У многих людей в Зоне есть свои радиопередатчики. Наверняка кто-то слушал, когда я разговаривал с этими парнями.
— Сколько человек на подходе?
— Более сорока. Один из них доктор по имени Джордж Ричардсон.
