Странная девочка. Необычная, интересная и… какая-то бессмысленная. Или бесполезная? Я пошмыгал отогретым носом, почесал щетинистую скулу, насупил брови. И возмущенно спросил:
— Странно, но зачем я тогда лез сюда?
— А я откуда знаю? — пожала она меховыми плечами. — Ты ведь лез, а не я.
— Ну да, — неуверенно высказал я, потупив взор. — Действительно. Но… я почувствовал такое жгучее желание, когда увидал твой крохотный костерок. Я ощутил такой небывалый прилив сил. И понял, что просто обязан попасть сюда. Это стало моим самым заветным желанием. Потому я и побрел сквозь бурю навстречу твоему огоньку. Мне казалось, здесь кроется то, ради чего я существовал все свое время. Мне казалось, здесь я познаю то, чего не ведал ранее. А ты мне говоришь, что я все знаю сам. Спрашивается, зачем тогда я стремился сюда так рьяно?
— Ты стремился, тебе и решать, — глубокомысленно изрекла она. — Вот ты и решил. Причем сам. Раз признал это заветным желанием попасть сюда и все узнать.
— Я узнал, что все знаю? — насмешливо выдавил я.
— А разве это не самое большое знание? — развела она тонкими ручками.
— Но у меня много вопросов, — возразил я.
— А у меня ровно столько же ответов, — пояснила Тио, распахнув глазенки, в обрамлении пушистых ресниц. — Так что я смогу вздремнуть немного. Ведь каждый твой вопрос станет твоим же ответом. Следует лишь подумать. Так что задавай, думай и отвечай. А меня потом разбудишь, я так давно не дремала…
— Погоди, — взмолился я, вцепившись в ее безрукавку. — Этим я мог бы заниматься в любом ином месте.
— А чем тебе не нравится это? — с легкой ревностью спросила она.
Я разжал руку и схватился за голову. Она выжидательно застыла, лишь часто моргала и смотрела на меня с легким упреком. Наконец, я сдался, бессильно опустил руки и тяжело вздохнул.
— Ладно, я все понял. Вопросов не будет. Ведь ты этого хочешь?
Тио звонко рассмеялась.
— Только что выдал, что вопросов больше не будет, и тут же спрашиваешь.
— Н-да… прости.
— За что мне тебя прощать?
— Я, кажется, понял. Здесь лишь ты задаешь вопросы.
— Почему же? — обиженно поджала она губки. — Ты тоже можешь задавать их. Равно как и отвечать. Ведь это так здорово — отвечать на свои же вопросы. В чем-то усомниться, и тут же убедиться в этом. Это наполняет гораздо большей силой и уверенностью, чем, если за тебя ответит другой. По-моему, даже обидно, когда другие находят ответы на твои вопросы.
— Но самоуверенность может погубить, — заявил я.
— А может и вдохновить к достижению чего-то высокого, — дополнила она. — Губит ложная самоуверенность. Зато истинная творит чудеса. Ведь самоуверенность — это вера в себя. В себя, как в источник неисчерпаемой силы. Да, изначально это покажется самообманом, или ложью. Но в итоге может стать истиной, причем нерушимой. Следует лишь возжелать страстно и приложить все усилия, на какие только способен. А может и пожертвовать самым дорогим.
— Ну вот, хоть разговорилась, — отметил я, довольно потирая руки над огнем.
— А я и не прочь поболтать, — с радостью в голосе отозвалась Тио. — Я давно мечтала об этом. И вот мое желание воплотилось.
— Давно? — тихо переспросил я. — А сколько времени ты тут сидишь?
— А что такое «время»? — удивленно подняла она бровки.
Я ужаснулся:
— Но ты же все знаешь?
— Я не говорила такого. Я сказала, что все знаешь ты. Точнее — можешь узнать, если правильно для себя определишь вопрос.
— И что, ты хочешь сказать, мол, не знаешь, что такое «время»? — не мог поверить я.
— Может и знаю, — в голос ее закралась далекая печаль. — Но мне кажется, мы говорим о разном, хоть и называем то единым словом. Скажи мне ты.
— Хм… время, — я ухватился за подбородок. — Время, это… ну вот сколько раз зима сменялась летом.
— Зима? Летом? — хлопали ее большие глазенки.
— Сколько раз холод сменялся теплом? — подошел я с другой стороны.
— Здесь всегда холодно, — пояснила Тио, показывая на свои теплые заснеженные одежды.
— Ладно, сколько раз над твоей головой восходило солнце?
— Здесь всегда темно, — грустно проронила она.
— Значит, ты не видела даже солнца? — вскочил я, уставившись на нее с изумлением.
— Видела. Но здесь всегда темно, — с таким огорчением выдала она, что едва не захныкала.
Я обреченно вздохнул, покачал головой и понуро присел. Да, случай небывалый. Но с тем же я начал отчетливо ощущать, зачем сюда взобрался. И кто она такая. И всю ее правоту. Ведь ответы я черпал в себе. Я надолго умолк. Она тоже. Мы сидели, слушали пение горного ветра, и наблюдали за костром. Я стиснул зубы и упорно ждал, пока он прогорит. Но он не прогорал. Рыжие язычки дрожали над головешками, но не исчезали. Или это кажется мне? А может здесь иное ощущение времени?
И вдруг я содрогнулся. Простая мысль впервые показалась пугающей. Время… а ведь никто не знает, что это такое? Даже эта девочка. Мы лишь можем измерить его, можем представить, но не как время, а как появление и исчезновение чего-то. Как какой-то условный промежуток. Иными словами, как пребывание во времени чего-то, как существование чего-то, причем для времени не важно — чего. Но ведь существование и есть жизнь…
Наконец я понял — ждать бесполезно. Костер никогда не прогорит. Это печалило. Но с другой стороны радовало — ведь здесь можно сидеть и думать целую вечность. Я покосился на Тио, собрался с мыслями и нарушил молчание:
— А что ты вообще тут делаешь?
— Разговариваю с тобой? — не задумываясь, ответила она.
— Ты ждала меня?
— Конечно, — безоговорочно подчеркнула она.
— Но осознала это лишь с моим появлением? — предположил я.
— Снова сам отвечаешь.
— Н-да!
На некоторое время (которого здесь, по всем очевидным признакам не существовало) снова повисло молчание. Но молчать не имело смысла. Здесь промолчать можно было целую вечность. Волей неволей приходилось зарождать разговор. Но о чем мне с ней говорить? Пояснять она ничего не желает… и вдруг меня осенило. Она дает мне время, чтобы я сам до всего додумался. Выходит, она дарует мне существование. Она дарует жизнь!
Поначалу я растерялся. Эта мысль захлестнула, точно волна утопающего. Но я не собирался сдаваться. Ведь как сказала Тио — самоуверенность есть вера в себя. А ее-то мне как раз не занимать. Потому и сижу здесь — неведомо где. И болтаю неведомо с кем, неведомо о чем. А главное — неведомо зачем. Но если посидеть подольше, то можно на все эти вопросы отыскать ответы.
Да вот только зачем?
Но, в конце концов, я понял: не имеет значения, о чем говорить с ней. Имеет лишь значение само это место и сама эта девочка, со странным именем Тио. Важно то, что я достиг этого заснеженного утеса. Я сумел преодолеть трудный и опасный путь. Причем начался он не с предгорий. Начался он гораздо раньше. С того самого дня, как я появился на свет. Хотя здесь я всецело ощущал, что существовал всегда…
