— Что... — взрыв горячей воды украл остальную часть вопроса. Нона вытерла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть туманные очертания монахини у бассейна, которая снова наполнила ведро.
— На полу лежит щетка. Используй ее. — Еще одна волна горячей воды ударила Ноне в грудь.
Нона потянулась за щеткой, вся мокрая. Она никогда не чувствовала ничего более прекрасного, чем ведро горячей воды. Свежий хлеб и масло не подходили даже близко. И даже яйца и бекон, который она чуяла, готовя в Калтессе. Если скрести себя щетинистой щеткой — цена, которую надо заплатить, чтобы попасть в целый бассейн горячей воды, она будет скрести.
Спустя два ведра Сестра Яблоко объявила ее достаточно чистой для бассейна. Нона подбежала к краю и опустилась в воду, ища пальцами ног дно.
— Насколько он глубок? — Поднимающийся пар ослепил ее, жар был восхитителен.
— Этот конец неглубокий. Тебе... по плечи?
Вода достигла ее шеи прежде, чем ноги Ноны нашли гладкий пол, и она отпустила мертвую хватку за край бассейна. Она стояла, раскинув руки в стороны, уверенная, что никогда прежде ей не было по-настоящему тепло.
Время пропустило удар сердца. Оно пропустило несчетное количество ударов. Нона повисла в слепящей жаре бассейна. Резкий хлопок вернул ее внимание к окружающему миру.
— Вылезай. Ты чист... ну, чище. — Сестра Яблоко стояла у кромки воды. Уступая жаре, она повесила на колышек верхнюю накидку своего одеяния. Она снова хлопнула в ладоши. — Наружу! Нам обоим есть чем заняться. — Она указала на угол бассейна. — Там есть ступеньки.
Нона подошла к ступенькам, слишком обмякшая, чтобы попытаться перелезть через край. Наверху она увидела монахиню, протягивающую ей большой прямоугольник плотной ткани. На нем не было ни отверстий для рук, ни завязок:
— Как же я...
Сестра Яблоко фыркнула.
— Это полотенце. — Она сунула вещь в руки Ноне. — Вытри им себя насухо.
Нона завернулась в полотенце, которое показалось ей толстым и роскошным. Если бы у него были отверстия для рук, она бы его надела.
— И волосы тоже высуши.
Когда Нона закончила расчесывать волосы, она с тревогой увидела, что у Сестры Яблоко появилась вторая голова, на этот раз молодая и озорная, с короткими черными волосами, подбородок покоился на плече сестры, щека рядом с ее щекой.
— А это кто? — спросила новая голова.
— Нона, — ответила Сестра Яблоко.
— Кто она такая?
— Ринг-боец из Калтесса.
Новая голова нахмурилась. Две тонкие руки скользнули в поле зрения, держа плечи Сестры Яблоко.
— Для этого она выглядит довольно маленькой и тощей. Кто-то должен ее откормить. Она больше похожа на деревенскую девчонку. — Вторая монахиня ускользнула от Сестры Яблоко. — Ты что, фермерская девочка, Нона?
Нона прижала к себе полотенце и обнаружила, что слишком сильно кусает губы, чтобы объяснить, что ее мать плетет корзины. Она покачала головой.
— Я не очень люблю фермерских девушек, — фыркнула новая монахиня, и жало из ее улыбки исчезло.
— Это Сестра Чайник, — объяснила Сестра Яблоко, отталкивая другую женщину. — И, — она повысила голос, когда Сестра Чайник исчезла в клубах пара, — она любит деревенских девочек. — Она вернулась к скамейкам. — Подойди. Оденься.
Нона последовала за ней и потянулась за рясой. Сестра Яблоко с неодобрением откинула ее руку.
— Сначала нижнее белье. — Она протянула непонятный кусок белого полотна. Нона взяла его, нахмурившись. Сестра Яблоко посмотрела на нее и покачала головой. — Фермерские девочки...
Потребовалось несколько минут и значительное количество советов, прежде чем Нона, наконец, вышла из бани в полном облачении послушницы монастыря Сладкого Милосердия. Ветер неприятно холодил лицо, но остальное тело казалась удивительно хорошо защищенным. Она стояла в рясе с двумя рукавами, завязанном посередине шерстяным поясом, под которым шуршали две нижние юбки, и ее ноги чувствовали себя очень странно в кожаных башмаках, туго затянутых шнурками. Она была одета почти как Сестра Яблоко — не хватало только головного убора; монахиня вновь одела рясу, которую сбросила внутри.
— Послушницы будут завтракать в трапезной. — Сестра Яблоко резко повернула голову и помахала кому-то через широкий двор. — Сулери!
Фигура остановилась, повернулась и поспешила к ним — высокая девочка с длинными темными волосами:
— Да, сестра?
— Это Нона, она будет учиться в Красном Классе. Отведи ее к их обеденному столу. — Внезапно Сестра Яблоко показалась более суровой, кем-то таким, с кем надо считаться.
— Да, сестра! — Старшая девочка, лет пятнадцати, посмотрела на Нону сверху вниз. — Пошли. — И она быстро зашагала прочь, заставляя Нону бежать, чтобы не отстать.
Они пересекли двор и свернули за угол в проход, по одну сторону которого находилась пекарня, а по другую — кухня. Сулери остановилась и повернулась к Ноне, преграждая ей путь.
— Ты не она! — Она казалась одновременно разъяренной и неубежденной. — Избранная не будет тощей маленькой хунской.
Глава 5
Когда голод был твоим спутником всю жизнь, запах пищи — это физическая вещь, нападение, соблазн, глубоко засевший крючок, который тебя обязательно поймает. Нона забыла о гневе Сулери. Чудеса монастыря вылетели у нее из головы. Поток тепла, проходящий через высокие дубовые двери, быстрый, пронзительный гул множества голосов, переходящий почти в рев... все это не имело значения. Ее поймали аромат свежего хлеба, пленительный запах шипящего бекона и благоухание яичницы-болтуньи, посыпанной черным перцем.
— Туда! — В голосе Сулери слышалось раздражение, которое стало сильнее из-за того, что пришлось повторяться.
Она провела Нону через толпу старших послушниц, оживленно болтающих у входа. Голова Ноны едва достигала пояса многих
