- Идём, я отведу тебя в сортир.
- Я не хочу.
Дидра одарила его взглядом из серии «ты-что-совсем-тупой?».
- Уверен? А то всю ночь терпеть придётся.
Эрик нахмурился. Девушка пялилась на него круглыми как у совы глазами, словно хотела что-то сказать, но не могла. И тут до него дошло: похоже, за ними следят. И Эрик решил подыграть изгойке.
- Ладно, веди.
- Чудно! – Дидра вскочила с кровати и чуть ли не вприпрыжку двинула к выходу из комнаты.
Изгой последовал за ней.
Они в молчании миновали пустой коридор и остановились у неприметной двери в торце.
В деревнях люди ходили на отхожие ямы, в крупных городах строили общественные сортиры, а в домах самых зажиточных горожан - даже отдельные туалетные комнаты. Но Эрик понятия не имел, как оправлялись прочие расы.
«Эльфы такие аккуратисты, наверняка они придумали особо утончённый способ справлять нужду».
- Вали, только быстро, - изгойка прислонилась спиной к стене возле двери и небрежно ткнула в её сторону большим пальцем.
Эрик, ничего не отвечая, вошёл внутрь.
Общественные сортиры Центрального района Лагарика представляли собой удручающее зрелище – небольшой предбанник с двумя расположенными друг напротив друга дверями. Одна вела в женский туалет, там Эрик никогда не бывал, другая – в мужской. Сортиры были бесплатными, но в предбаннике всегда дежурила бабка, за медяки продававшая подтирочные лоскуты. А ещё могла скликать стражу, если добрые господа перепутают двери. Сам сральник представлял собой большую грязную комнату без окон, в которой стоял такой смрад, что аж резало глаза. Вдоль одной стены тянулась наклонная канава, в которую полагалось справлять малую нужду. По ней сия драгоценная жидкость стекала в находившийся в подвале огромный чан. Раз в день её сливали, а потом использовали в общественных прачечных. У другой стены тянулся сколоченный из плохо обстурганных досок (видимо, чтобы долго не засиживались) постамент с прорезанными на расстоянии вытянутого локтя дырами. Твёрдые отходы тоже собирались и пускались частично на удобрения, частично на сухие топливные брикеты, которые потом продавались в пустынные регионы Лагарона. Использованные для подтирания лоскуты сбрасывались в две стоящие у входа корзины. Потом их стирали, кипятили и использовали по новой. Гадить же на улице было строго запрещено. Если стража ловила за таким занятием, то могли крепко поколотить, а потом незадачливому серуну или ссыкуну приходилось платить штраф.
Переступив порог, Эрик сперва не поверил, что оказался в сортире. Во-первых, в комнате пахло благовониями, во-вторых, не было никаких признаков отхожего места. У противоположной стены возвышался высокий деревянный стул с резной спинкой. Рядом стоял небольшой стеллаж со сложенным аккуратной стопкой льняными тряпочками. Чуть дальше на деревянном возвышение покоилась каменная чаша для омовения рук, над которой висело самое настоящее зеркало. Возле чаши стоял кувшин с водой и тарелка, доверху заполненная мелкими розово-белыми цветками, похожими на маленькие колокольчики, которые эльфы использовали для мытья рук вместо мыла.
Перед зеркалом, опёршись ладонями на деревянный постамент по бокам от чаши, стоял Эль. Услышав шаги побратима, он обернулся.
- Это что, и правда сортир? – глуповато ухмыльнулся Эрик, оглядываясь по сторонам.
- Да, - отозвался эльф.
- И куда же тут гадить?
Эль приподнял сидение стула, оказавшееся на самом деле крышкой. Эрик с любопытством заглянул внутрь. Под верхней крышкой скрывался деревянный ободок и глубокая чаша, заполненная ароматизированной цветами водой.
- Потом слуги меняют воду, - опережая его вопрос, пояснил эльф и без перехода добавил: – Брат, оказалось, что у меня есть здесь друзья. Они нам помогут.
Для любого незнакомого с эльфом человека Эль мог показаться бесстрастным, но Эрик видел, что он встревожен, даже ещё больше, чем тогда, в кабинете Алориэля. Однако в душе Изгоя затеплилась надежда.
«Может, ещё и выпутаемся! Правда, как-то уж слишком удачно вышло. Подозрительно удачно».
– Уверен, что им можно доверять?
– Да, они из… сопротивления, – после недолгого колебания признался Эль.
– Какого ещё сопротивления?
– Об этом не спрашивай, это касается только эльфов, и я дал слово молчать, – взглянув в глаза друга, твёрдо ответил Эль, машинально сжимая правой рукой запястье левой у отсутствующей кисти.
Причин не доверять побратиму у Эрика не было.
«Если он считает этих ребят надёжными, значит, и мне сомневаться не стоит».
– Когда делаем ноги? – с готовностью спросил юноша.
– В полночь они выведут тебя из анклава.
– Меня? А ты?
– Я дал Алориэлю слово, и должен выплатить долг чести, – безжизненным голосом напомнил эльф.
– Ха'ри так! – с досадой выругался Эрик. – А нас не могли спасти эти твои члены сопротивления, побери их Окс?!
– Они не знали о том, что я в Лагарике, пока я не оказался в анклаве.
– Да брось! Что ты творишь, Эль??! Какая в жопу честь? Какое слово? Кому?! Алориэлю?! Ты всерьёз собираешься его сдерживать??! Зачем? Чтобы сдохнуть?
– Ты не эльф, тебе не понять, - с непроницаемым лицом отозвался его побратим.
Эрик только цыкнул, чувствуя растущую в душе бессильную злобу.
«Чтобы я ни сказал, мне не переубедить этого окосова упрямца!..»
Гнев схлынул, оставив после себя лишь усталость.
– Эль, сколько раз ты спасал мою шкуру? Я и так перед тобой в долгу как пьяница перед трактирщиком. Если ты тут без меня сдохнешь, как я тебе отплачу?
– Есть другой выход, - немного помедлив, отозвался эльф. – Мы убьём Орикса и встретимся с моими друзьями из сопротивления. Они дадут нам денег, припасов и лошадей, и мы уедем из Лагарика.
– А они не могут помочь нам разобраться с Ориксом?
– Нет. Они не могут раскрыть себя перед Алориэлем. Но они осведомлены о его плане, и считают, что он сработает.
– Ну, хоть это хорошо…
«Что ж, а разве там, в Подземелье Ужасов, я не поклялся отомстить? Так почему бы не начать с Орикса, раз уж Алориэль так «любезно» предлагает помощь. Ведь именно этот сраный орк втянул нас в это дерьмо».
– Это ещё не всё, брат. Друзья рассказали мне, почему убили младшего князя Альвильона, – эльф немного помолчал, продолжая бессознательно стискивать левую кисть.
– И почему же?
– Это - заговор, Эрик, и все нити тянутся в империю орков. Кто-то очень высокопоставленный из Дахарона поручил нашему лысому палачу из Подземелья Ужасов убить младшего эльфийского князя Альвильона – официального представителя великого князя Элагора в Лагароне. Он же приказал Ориксу найти простофиль, на которых можно повесить это убийство, а потом с помощью нашего признания обвинить в нём архижреца, известного своей нелюбовью к нелюдям… – Эль посмотрел на побратима, и Эрик увидел отразившуюся на его лице муку. – Они хотят развязать Третью Великую войну, Эрик! И посеянный раздор между королём и князем - первый к этому шаг.
Изгой потрясённо замолчал, переваривая услышанное.
– Единственное, что удерживает наши народы от войны – это Договор, – вновь заговорил Эль. – Чтобы уладить конфликт, ваш король должен был казнить убийц младшего князя, понимаешь?.. То есть нас и Вартока.
– Но убийцы сбежали, и у великого князя начало подгорать? – мрачно усмехнулся Эрик, а Эль обречённо кивнул.
– Мы должны были умереть, понимаешь, Эрик? Ради общего блага…
– Но ведь нас освободил Алориэль, а он - далеко не последняя фигура в эльфийском анклаве. Неужели он не понимает, что наш побег лишь усложнит отношения между людьми и эльфами?
– Я не знаю. Могу только предполагать, что Алориэль использует нас, чтобы убрать Орикса, а потом убьёт. И отдаст наши трупы князю.
– Одним ударом двух зайцев, – хмуро кивнул Изгой. – И от Орикса избавится, и перед князем выслужится.
– Но хуже всего, что главе этого заговора кто-то помогает. И от этой помощи несёт магией Северных земель…
Эрик со свистом втянул в себя воздух. Единственная магия, которая осталась по ту сторону Великих гор – это чёрная магия, магия не́кроса и не-жизни.
