Соскользнув со своего монстра, оружейник об Убель, положил трезубец, которым был вооружен, на плечо и преклонил колени перед статуей паука. И когда тоже самое сделал его противник, положив меч на плечо и встав на колени, об Убель вскочил на ноги и бросился к своему ящеру. Воин За Кеш сразу же рванулся за ним, но был остановлен, наступающим на него голодным монстром. Весь поединок воины были заняты тем, что оружейник За Кеш все время убегал, а воин об Убель пытался догнать его и подцепить своим трезубцем. В конце концов измученный бесконечным метанием по арене и бегом в доспехах оружейник За Кеш применил магию, что было недопустимо, по правилам поединка. Кстати, по словам Клопси, одного единственного запрета, в поединках оружейников. Нарушителя взяли под стражу. И тут одурманенный магией голодный ящер, повернувшись к своему седоку, одним махом откусил ему ногу. Под рев трибун, оружейник об Убель отрубил ящеру голову. А дроу Дома За Кеш унесли с поля своего несчастного, истекающего кровью военачальника.
Следующими на арену вышли оружейники Домов Си Нафай и Ска Тисс. Отдав положенные почести пауку, олицетворяющего богиню Ллос, воин в черных одеждах, принадлежащих Дому Си Нафай, быстро вскочил на взявшийся откуда-то диск и, описав на нем круг, ударил плашмя своим мечом противника в серых одеждах Дома Ска Тисс, попытавшись сбить его с ног. Тот ловко увернулся, отпрыгнул в сторону и метнулся к диску. Оружейник Си Нафай послал диск вверх, но было поздно. Воин Ска Тисс оказался более расторопным, сумев уцепиться за край поднимающегося над землей диска, он повис над ареной. От тяжести двух тел диск замедлил свой подъем и можно было видеть, как на его небольшом пространстве теснят друг друга два оружейника, пытаясь удержаться на нем и столкнуть один другого вниз.
Парящие над ареной на своих дисках зрители, опускаясь, стали кружить над поединщиками, к досаде тех, кто наблюдал за схваткой снизу. В конце концов, Ска Тисс удалось сбросить владельца диска вниз. Когда он упал на камни арены, Ника, ахнув, прижала ладони ко рту.
— Госпожа, - с тревогой пискнул Клопси. — Вы не должны так явно показывать свое волнение и отвращение. Наоборот, вам надо улыбаться, показывая всем, что вы получаете удовольствие.
Ника послушно опустила руки и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла дрожащей, вымученной и какой-то жалкой. Ска Тисс послал диск вниз к неудачно упавшему Си Нафай, который, сломав ногу, корчился на залитых кровью камнях арены. Соскочив с диска, серый оружейник не спеша подошел к поверженному и, не обращая внимания на его плачевное состояние, оседлав лежащего, принялся методично разбивать ему лицо кулаком, ухватив за волосы.
Ника закрыла глаза, чтобы не видеть этого кошмара. Как эту бойню можно было называть поединком? Где же то искусство боя, которым так кичатся дроу. Ни интриги, ни мастерства, ни искусных приемов фехтования она здесь не видела. Все происходило на уровне уличных драк или подпольных боев без правил. Только тотализатора не хватало. Но Ника не сомневалась, что со временем дроу придут к нему.
Ложа, которую занимал четвертый Дом Ска Тисс, разразилась криками ликования. Победитель стоял над лежащим без всяких признаков жизни оружейником Си Нафай, у которого вместо лица образовалось кровавое месиво, и озирался с видом человека, хорошо сделавшего свою работу. Он устало снял свой шлем и, тряхнув длинными волосами, зашагал к воротам.
— Клопси, это… женщина? - прищурилась Ника.
— Да. Это доблестный воин дома Ска Тисс, вторая дочь Матери этого Дома. Она не захотела быть жрицей и стала воином, а вскоре - и первым оружейником своего Дома.
Клан де Наль приветствовал своего оружейника, первого воина Мензоберранзана. На соседней ложе такими же слаженными, дружными криками разразился клан, носящий зеленые одежды.
Ника встретилась взглядом с Кьорл Одран, словно уже скрестив с ней оружие. Трибуны бесновались, приветствуя первых воинов Мензоберранзана.
Отведя глаза от соперницы, Ника взглянув на арену, из противоположных ворот которой появились два поединщика в прочных и легких доспехах, доходящих до колен, в богато вышитых плащах голубого и зеленого цвета. Они одновременно подошли к изваянию паука, преклонив перед ним колени. В воине в голубом плаще, украшенным серебряной вышивкой, чьи густые белые волосы были подняты в высокий хвост, она узнала своего оружейника. Но Нику больше интересовал его противник в плаще зеленого цвета, шитом золотой нитью. Он был выше Доргана на голову, шире в плечах и вооружен мечом против двух легких клинков. Его волосы были заплетены в тугую косу, но по бокам, вдоль впалых щек, свисали остриженными прядями.
Воздав положенные почести Ллос, противники встали друг против друга. Утегенталь - оружейник Кьорл - занял боевую стойку, тогда как Дорган все еще продолжал стоять с опущенными саблями. И вдруг, не обращая внимания на Утегенталя, готового бросится на него, он пошел к ложе Матери де Наль. Утегенталь растерянно следил за лордом дома де Наль, остановившегося под ложей Фиселлы, Матери Дома которому служил. Положив скрещенные клинки на плечи, Дорган низко поклонился Нике, воздав ей ту же почесть, какую только что воздал перед идолом Ллос. После чего, как ни в чем ни бывало, вернулся на свое место, встав напротив Утегенталя.
В наступившей на миг полной тишине шумно сглотнула Ника. Трибуны в гробовом молчании ждали, когда богохульника покарает Ллос. Утегенталь, опустив меч, оглядывался, не зная, что же ему делать. Спину Ники жег ненавидящий взгляд Тиреллы. Испуганно таращил на нее круглые глазенки Клопси, не понимая, что означают слова “идиот, скудоумная сволочь и ш-шлепок майонезный”, но судя по каменному выражению лица, с каким они произносились, догадывался, что это были страшные ругательства. Меньше всего сейчас хотела Ника привлекать к себе всеобщее внимание, только не в эти два дня.
- Как такое могла стерпеть Верховная Жрица, — испуганно спросил он, оглядывая притихшие трибуны. — Где же она?
Ника раздраженно пожала плечами, пытаясь сохранить невозмутимость под любопытными взглядами сотен глаз.
И все же надо было отдать должное Доргану за этот его безрассудный поступок. Нужно иметь характер, чтобы, наплевав на все, совершить нечто вопреки всеобщему мнению, поломав незыблемость вековой традиции. Еще вчера едва избежав смерти за свою своенравность, он снова поступил по-своему. Но с другой стороны, его могло бы оправдать то, что он в открытую признал над собою власть Фиселлы де Наль, не таясь подтвердив перед всеми, что верен ей отныне и навсегда.
Конечно, поступок Доргана шокировал дроу, которые всегда полагали верность слабостью. У них не существовало слова “верность”. Но в том-то и дело, что никто из дроу, положа руку на сердце, не смог бы назвать Доргана слабаком. Матери шести правящих Домов Мензоберранзана не могли скрыть раздражения и злобы. Ведь каждая из них в тайне надеялась заполучить искусного оружейника Дома де Наль к себе на службу и в свою постель.
