— Ну что, друг мой,— прохрипел он насмешливо, приблизив свою искривленную ужасной улыбкой пасть к лицу великана,— пришла пора платить по счетам. Твое племя ведь чтит кодекс чести? Так что, наверное, ты не будешь против, если я прямо сейчас убью тебя.
В холодных как лед бледно-голубых глазах гиганта не отразились никакие эмоции.
— Ты победил, и это твое право.
Наверняка слова давались ему с огромным трудом, но если бы я не видел это огромное тело, распростертое в луже крови, то, судя по голосу, мог бы решить, что говорящий пребывает в прекрасном расположении духа и в добром здравии.
Гарх поднес черное острие своего страшного оружия к шее поверженного. Оставалось сделать совсем небольшое движение, чтобы перерезать горло викинга, но тут вмешался я:
— Постой!
Все так же нехорошо ухмыляясь, мой телохранитель повернулся ко мне:
— Что-то хочешь сказать? -Да.
— Тогда будь, пожалуйста, краток,— почти ласково попросил он.
От несоответствия доброго голоса Гарха и его намерений мне стало как-то не по себе.
— Ты ведь, по правилам, должен убить его,— слегка заикаясь от волнения, начал я.
Он утвердительно кивнул.
— Значит, если пощадить сома, это будет автоматически означать, что ты спас ему жизнь. И гигант будет твоим должником.
— А какой мне прок от этой полудохлой туши? — Гарх опять очень болезненно пнул поверженного врага.— Он все равно через пару часов сдохнет.
— Мне не нужны подачки,— с достоинством произнес «молотобоец».
— Вот видишь,— радостно встрепенулся я,— для твоего врага будет намного хуже, если ты сделаешь его должником, чем если просто убьешь.
— Мне не нужны подачки,— повторил великан.
— Тебя никто не спрашивает, тупая груда мышц,— резко оборвал его Гарх.— Вы, пятеро лучших бойцов, словно никчемные бабы, не смогли справиться с одним противником, так что лежи тихо и не мешай победителям решать твою жалкую судьбу.
И без того бледные глаза гиганта стали почти белыми от ярости, но раненый ничего не сказал.
— Так зачем мне лишать себя удовольствия проткнуть эту толстую глотку, если беспомощный недоумок все равно истечет кровью?
— Доверься мне,— попросил я.
— Довериться тебе?! Это что, шутка?
— Нет, я совершенно серьезно...
Не знаю, что повлияло на решение Гарха — мои невнятные объяснения или желание посильнее досадить ненавистному врагу, но после непродолжительных раздумий он решил не убивать несчастного.
— Ладно. Я, имея законное право расплатиться с поверженным в схватке противником, дарую ему жизнь,— торжественно произнес он.— Отныне сом становится моим должником. Беру в свидетели мальчишку, ольтика и... Впрочем, и двоих достаточно,— после секундной заминки закончил он.
— И это все? — удивленно спросил я. -Да.
— Вот так просто ты сделал огромного великана своим должником?
— Просто?! — хрипло расхохотавшись, переспросил он.— Ты считаешь, что это просто — убить пятерых лучших бойцов клана Кен, вооруженных и оснащенных мощнейшим магическим оружием?
— Вообще-то, я не про то,— протянул я, уже осознав свой промах.— Мне казалось, что подобные клятвы выглядят более впечатляюще.
— Да я мог и вообще ничего не говорить: гиганты слишком щепетильны в вопросах чести, чтобы забыть о своем долге, но... На всякий случай лучше произнести нужные слова вслух.
— Какой в этом смысл, если здесь все равно нет никого, кроме нас?
— Сказанное однажды никогда не пропадет. Если никто не услышит твою речь сразу, то демон-ветер все равно разнесет слова по свету на своих крыльях.
— М-м-да, конечно, как же можно было забыть про ветер,— быстро согласился я, сочтя за лучшее не подвергать сомнению святую веру аборигена в местный демонический культ.— Ну, стало быть, все в порядке. Сом действительно твой должник.
— А ты, кажется, собирался меня чем-то удивить,— мягко напомнил Гарх, и мне в очередной раз стало не по себе от его интонаций.
Право слово, лучше бы полусумасшедший монстр открыто угрожал. По крайней мере это выглядело бы естественнее.
— Вообще-то, да.
— В таком случае, я — весь внимание.
Я решительно подошел к распростертому лжевикингу и, не колеблясь ни секунды, вытащил из отделения своего пояса шприц, наполненный сублиматором жизненной энергии, после чего резким движением всадил иглу в ногу гиганта рядом с ужасной рваной раной и надавил на клапан.
У меня ведь была еще одна ампула, вот я и решил испытать сублиматор в военно-полевых условиях, чтобы на всякий случай иметь представление, на что он способен.
Я только-только успел отдернуть руку, как огромное тело гиганта свело мощной судорогой, а спина выгнулась назад чуть ли не на девяносто градусов. Потом по его коже пробежал поток электрических искр. Все это выглядело так, будто жертва моего эксперимента со всего размаха упала на парочку высоковольтных проводов.
Наверное, не меньше пяти секунд агонизирующий воин изображал из себя замкнувший высоковольтный прибор, а затем все закончилось так же стремительно, как и началось.
Откровенно говоря, я прохлопал момент, когда все резко переменилось: только что мощное тело билось в предсмертной агонии — и вот уже огромная четырехметровая фигура стоит рядом, держа в руках свой магический чудо-артефакт.
— Классно выглядишь.— Казалось, моего телохранителя ничуть не удивила перемена, произошедшая с нашим недавним противником.— Надеюсь, после этой небольшой встряски твои жалкие мозги и мизерный гороховый стручок остались в таком же порядке, как и все остальное.
Гигант повернул свою огромную голову в сторону говорившего и резко, без замаха, выбросил вперед руку с оружием.
Огромный молот просвистел в дюйме от макушки Гарха... И, как ни странно, ничего не произошло. Противники как стояли, так и остались стоять друг против друга.
— Оскорбление, которое ты мне нанес, смывается только кровью.— Викинг с трудом сдерживал ярость, клокотавшую в горле.— Я не убил тебя, хотя должен был это сделать. Начиная с этого момента мы квиты. Никто никому ничего не должен.
«Какая у них тут интересная система взаимозачетов»,— промелькнула в голове тревожная мысль. А вслед за ней пришла и другая: «Значит, у гиганта не осталось никаких сдерживающих факторов, которые помешали бы ему возобновить увлекательный поединок. В качестве награды за победу в котором выступает мой несчастный скальп».
— Позволю себе нарушить нашу договоренность,— вмешался внутренний голос,— и нсшо-мнить о том., что мы в некотором роде тоже спасли жизнь этому огромному воину, так по-мальчишески болезненно реагирующего на свои сексуальные проблемы.
