Ян Шань искоса посмотрел на Моу Па — тот с отсутствующим видом возился с кистями.
— О чем это говорит мой Повелитель? — негромко молвил маг. — Чем нам прельстить зингарца, чтобы заставить его двинуть своих воинов на Благословенную Землю? Нет там ни золота, ни камней. Земля щедра, это правда, но что ему до того? Не останется же он здесь жить?
— А мы ему скажем про храмы в джунглях, — все так же неспешно, даже нараспев проговорил Император. — Помнится, ключ от ловушки одного из них у тебя, Ян Шань, где-то был. Одного ему хватит с лихвой, остальные же три будут наши. Равно как и серебряный рудник в их горах.
— Покойный кайбон, отец Тай Юэня, уже выстоял против одного похода, — возразил Ян Шань, сам принимавший участие в той бесславной битве. — За его родом стоит древняя сила Благословенной Земли. Чудом тогда удалось мне усыпить Четверых, я едва не погиб в том противоборстве.
— Ты был тогда молод и неопытен, — заметил Император. — Сам же Тай Юэнь сейчас слаб, болезнь подорвала его силы, а сын его слишком мал. Что мы потеряем, если попробуем еще раз?
Ян Шань задумчиво хмурил брови.
— Воистину, ничего, Повелитель. Но если зингарец не вернется, что мы скажем его брату, королю?
— Что же он за воин, если не сможет взять с тремя сотнями маленький клочок земли, жителям которого запрещено убивать? — лукаво улыбнулся Император. — К тому же, если их и вправду трое братьев, король
Зингары будет только рад смерти возможного убийцы его сыновей. Дай мне кисть и бумагу, Моу Па. Близится вечер, а я еще не отправил письма госпоже Старшей Жрице. Она будет рада, если его доставишь именно ты, она всегда тебя отмечала…
Он начертал несколько строк на листе и, свернув его, отдал юноше,
— Вложи в него цветущую ветку, когда пойдешь мимо той вишни, что растет здесь под окнами. А зингарскому принцу скажи, что Император будет ждать его завтра во Дворце Приемов. Я все равно пришлю за ним утром — ему нравятся пышные шествия, — но обрадовать ты можешь его уже сегодня. Что с тобой? Ты краснеешь, словно мальчик.
Моу Па смущенно улыбнулся.
— Я очень давно не видел госпожу Старшую Жрицу, — пробормотал он.
— Ну так ступай повидай ее, — рассмеялся Император. — Иди. Но если будет ответ, непременно принеси его еще сегодня, даже если она будет сочинять его до полуночи.
Юноша с почтительным поклоном принял письмо и, пятясь, вышел из покоев Императора. Щеки его и в самом деле пылали, но вовсе не от того, что ему сейчас предстояла встреча с нареченной матерью.
Император собирается отдать зингарцу Тай Цзон!
Он повторял эту фразу про себя, пока она не утратила смысл, а сам он, оступившись на мостике, едва не свалился в воду. Тогда он спустился к реке, ополоснул лицо и напился.
Император собирается отдать зингарцу Тай Цзон.
Полное имя юноши было Тай Моу Па, и знай об этом Ян Шань и Император, он не только не присутствовал бы при их беседе, но и, вероятно, никогда не стал бы хайбэем. Госпожа Старшая Жрица, усыновившая его после смерти матери, с которой была дружна с детства, вводя приемного сына во дворец, благоразумно умолчала о том, откуда родом красивый юноша. А ее протекции было достаточно, чтобы никто его об этом не спросил.
Тай Моу Па, в полном смятении чувств, отнес Старшей Жрице письмо, дождался ответа, доставил его Императору вкупе с приложенным даром к празднику Весенней Луны — тонкой тростниковой флейтой, и лишь после этого смог отправиться к себе.
Время было уже за полночь. Из своей шкатулки с письменными принадлежностями он достал кисть и тушь, разложил на крышке шкатулки лист бумаги и принялся быстро писать. Но тут снизу до него донесся какой-то невнятный шум, он насторожился и поспешно убрал начатое письмо.
Шум внизу объяснялся просто: незадолго до возвращения Моу Па к Римьеросу пришел гонец с посланием от Ян Шаня. В послании коротко говорилось о том, что Император намерен подарить принцу за принесенное сокровище целое княжество, с которым принц может поступить по своему усмотрению. Но сперва это княжество надо будет завоевать, и потому принцу при завтрашнем визите следует настаивать, чтобы Божественный дал ему в придачу к его рыцарям еще две сотни лучников. После того, ;как Император даст на это согласие, Ян Шань будет ждать принца в храме Во Лян богини войны и охоты, куда вечером тайно проводит его Моу Па, ибо будет лучше, если об этом визите никто не будет знать.
Прочтя это письмо, Римьерос в отрешенной задумчивости уставился в угол, пытаясь из нескольких скупых строк понять, не злая ли это шутка придворного мага. Взгляд его зацепился за скомканный и брошенный лист. Он уже забыл о своей утренней неудачной попытке описать брату прием и потому с некоторым недоумением разгладил бумагу и прочел, словно не его рука выводила эти строки:
«Высокородный принц Римъерос, герцог Ла-ра — своему брату, Кратиосу Третьему, королю Зингари и правителю Каррских островов.
Милостью милосердного Митры ми наконец завершили то, ради чего отправились в столь далекий путь…»
Принц оглушительно расхохотался и, выкрикивая: «Брат мой король!» — подскочил к клетке с голубями, которую распорядился поставить в своих комнатах. Вытащив из клетки отчаянно бьющуюся птицу — она была предпоследней из пестрых — он в каком-то диком упоении одним движением руки свернул ей шею.
Глава пятая
Щедрость Императора и бескорыстие мага
«Тай Моу Па — саккею Тринадцатого кай-бона княжества Тай Цзон, Тай Кип Бо.
Нынче вечером я получил известие, повергшее меня в ужас и смятение.
Ко двору Императора прибыл недавно чужестранец, знатный, но бедный землями. Он привез Повелителю Звезд в дар некую редкость, весьма ценную, за каковую редкость Император хочет пожаловать чужестранцу наше княжество, Тай Цзон. Узнал я об этом случайно, но из первых рук, и спешу уведомить об этом князя нашего, Тай Юэня и тебя, высокочтимый. Будучи постоянно на виду, я не могу сам спешно исчезнуть из столицы и потому призываю тебя сюда. У зингарца сотня своих мечников, весьма искусных, и Повелитель намерен дать ему еще две сотни лучников из кхитай-ской армии. Выйдут они не ранее, как через несколько дней. Торопись так, как только возможно».
Выведя последний знак неровно, волнуясь и пачкаясь в туши, он оттиснул вверху свой перстень-печатку, сложил лист голубком и, подойдя к окну, тихонько свистнул.
Из темноты послышался ответный негромкий свист. Моу Па запустил голубка, и снизу вынырнула на свет грязная мальчишечья рожица.
