— Ты все знал и все-таки позволил нам бежать с Мирцеллой. Почему?
— Я совершил ошибку, и она оказалась роковой. Ты моя дочь, Арианна. Девочка, которая прибегала ко мне, ободрав коленку. Я поверить не мог, что ты злоумышляешь против меня. Правда далась мне тяжелой ценой.
— Я хочу знать, кто донес на меня.
— Я тоже хотел бы на твоем месте.
— Так что же?
— Не вижу причин открывать тебе это имя.
— Думаешь, я сама не смогу узнать, кто это?
— Попытайся — но пока не получишь ответ, ты не должна доверять никому из них, а толика недоверия принцессе только на пользу. Ты разочаровала меня, Арианна, — вздохнул принц.
— Кто бы говорил. Ты меня всю жизнь разочаровываешь. — Она не хотела говорить с ним так грубо, но слова вырвались у нее сами собой. Что ж, сказанного не воротишь.
— Знаю. Я слишком мягок, слаб, осторожен, слишком снисходителен к нашим врагам… но теперь ты как раз нуждаешься в таком снисхождении. Тебе бы следовало молить о прощении, а не раздражать меня еще больше.
— Я прошу снисхождения только для моих друзей.
— Как это благородно.
— Они действовали из любви ко мне и не заслужили смерти в стенах Серой Крепости.
— Знаешь, я согласен с тобой. Все твои сообщники, не считая Темной Звезды, — просто глупые дети. Но то, что вы затеяли, не безобидная игра в кайвассу, а государственная измена. Я мог бы обезглавить их всех.
— Мог бы, но не обезглавил. Дейн, Дальт, Сантагар — ты никогда не решился бы сделать эти дома своими врагами.
— Тебе и не снилось, на что я могу решиться, однако оставим это. Сир Эндрю на три года отправлен в Норвос, где будет служить твоей леди-матери. Гаррин два года проведет в Тироше. С речных сирот, его родичей, я взял пеню и заложников. Леди Сильва никакого наказания не получила. Ей пора замуж, и отец отослал ее в Зеленую Скалу, где она вышла за лорда Эстермонта. Что до Ариса Окхарта, он сам выбрал свою судьбу и встретил ее отважно. Рыцарь Королевской Гвардии… что ты такое с ним сделала?
— Я переспала с ним, отец: не ты ли наказывал мне всячески развлекать наших почетных гостей?
Доран покраснел.
— Этого оказалось довольно?
— Я сказала ему, что Мирцелла, став королевой, даст нам разрешение пожениться. Он хотел, чтобы я стала его женой.
— Уверен, ты сделала все возможное, чтобы не дать ему нарушить свои обеты.
Теперь настал ее черед покраснеть. Сира Ариса она обольщала полгода. Хотя он и уверял, что знал других женщин до того, как надеть белое, по его неуклюжим ласкам и трепетным поцелуям этого не было видно. Во время их первого соития он излился ей на бедро. Хуже того, рыцаря постоянно жег стыд. Если бы за каждое «мы не должны», которое он шептал, ей давали золотого дракона, она бы стала богаче Ланнистеров. Быть может, на Арео Хотаха он напал в надежде спасти ее, Арианну? Или он поступил так, чтобы смыть свой позор собственной кровью?
— Он любил меня, — неожиданно для себя вымолвила она. — Он за меня умер.
— Если так, он может стать лишь первым из многих. Война, которой так хотели ты и твои кузины, того и гляди начнется. В это самое время к Солнечному Копью приближается еще один рыцарь Королевской Гвардии, сир Бейлон Сванн, везущий мне голову Горы. Мои знаменосцы стараются задержать его всеми средствами. У Вайлов на Костяном Пути он охотился восемь дней, лорд Айронвуд принимал его у себя две недели. Сейчас он в Торе — леди Джордейн затеяла игры в его честь. Затем он доберется до Призрачного Холма, и леди Толанд тоже в грязь лицом не ударит. Но рано или поздно сир Бейлон приедет в Солнечное Копье, где, естественно, захочет увидеть принцессу Мирцеллу и сира Ариса, своего брата по оружию. Что мы скажем ему, Арианна? Что сир Арис погиб на охоте от несчастного случая или свалился с лестницы? Захотел, мол, поплавать в Водных Садах, поскользнулся на мраморе, ударился головой, да и утонул?
— Нет. Мы скажем, что он погиб, защищая свою маленькую принцессу. Темная Звезда задумал убить ее, а сир Арис бросился между ними и спас ей жизнь. — Именно так полагается умирать рыцарям Королевской Гвардии — спасая тех, кого они поклялись защищать. — Сир Бейлон может заподозрить что-то, как и ты, когда Ланнистеры убили твою сестру и ее детей, но доказать ничего не сможет…
— …пока не поговорит с Мирцеллой. Или нам и ее сделать жертвой несчастного случая? Тогда войны уж верно не миновать. Никакая ложь не спасет Дорн от гнева королевы, если ее дочь погибнет, будучи под моей опекой.
Я нужна ему, поняла Арианна. За этим он меня и позвал.
— Я могла бы научить Мирцеллу, что говорить, только зачем?
По лицу принца прошла гневная судорога.
— Предупреждаю тебя, Арианна, мое терпение на исходе.
— Вот как? С лордом Тайвином и прочими Ланнистерами ты всегда был кроток, как сам Бейелор Благословенный, а для родной дочери у тебя терпения не хватает.
— Ты путаешь терпение с умением ждать. Я готовил падение Тайвина Ланнистера с того самого дня, как меня известили о смерти Элии и ее детей. Я надеялся лишить его самого дорогого, а потом уж убить, но его сын-карлик отнял у меня эту радость. Меня утешает лишь то, что смерть он принял от руки чудовища, которое породил. Так или иначе, Лорд Тайвин терпит муки в аду… где к нему скоро присоединятся многие тысячи, если твое сумасбродство обернется войной. — Принц сморщился, как будто одно это слово причиняло ему боль. — Ты этого хочешь?
Принцесса и бровью не повела.
— Я хочу, чтобы освободили моих кузин. Хочу, чтобы мой дядя был отомщен. Хочу соблюдения моих прав.
— Твоих прав?
— Я говорю о Дорне.
— Ты получишь Дорн после моей смерти. Тебе так не терпится избавиться от меня?
— Я могла бы задать тебе тот же вопрос. Ты уже много лет стараешься от меня избавиться.
— Неправда.
— Да ну? Может быть, спросим моего брата?
— Тристана?
— Квентина!
— А что с ним такое?
— Где он сейчас?
— С войском лорда Айронвуда на Костяном Пути.
— Хорошо лжешь, отец, отдаю тебе должное. Квентин уехал в Лисе.
— С чего ты взяла?
— Узнала от друга. — У нее тоже есть свои тайны.
— Твой друг лжет. Даю слово, что твоего брата нет в Лиссе. Клянусь тебе солнцем, копьем и Семерыми.
Меня не так легко провести, отец.
— Где же он тогда? В Мире, в Тироше? Я знаю, что он отправился куда-то за Узкое море — набирать наемников, чтобы лишить меня права первородства.
— Подобные мысли не делают тебе чести, — потемнел принц. — Если бы заговор против меня устроил Квентин, его бы я еще мог понять. Он уехал из дома ребенком, не понимая, что этого требуют нужды Дорна. Андерс Айронвуд ему больше отец, чем я, а между тем он остался мне послушным и верным сыном.
