Дворецкий осуждающе молчал. По его компетентному мнению, мне следовало держать целый штат постоянной прислуги, а не обходиться приходящими кухаркой и горничной. Ну и его персоной, разумеется.
— Я вернусь к обеду, — сообщил я Ларримеру, взглянув на часы.
— Конечно, сэр. — Он слегка поклонился и распахнул передо мной дверь.
Наверняка после моего ухода отправится на кухню, успокаивать нервы чем-нибудь сладким, жалуясь своей любимице на хозяина, попирающего вековые устои. Впрочем, у Ларримера не так много слабостей, и эта еще вполне безобидна…
Погода заставила меня пожалеть о той поспешности, с которой я взялся за решение дела тетушки Мейбл.
Хлестал дождь, порывы ветра опасно раскачивали деревья, а прохожие спешно прятались кто в домах, кто в подворотнях. Лобовое стекло машины заливала вода, да так, что «дворники» не поспевали ее смахивать.
Затормозив у полицейского управления, я вышел под дождь. Зря я все же отказался от зонтика! Пожалуй, нужно по возвращении выпить бренди, иначе я действительно подхвачу простуду.
— Чем могу служить, сэр? — спросил молоденький констебль, сидящий в будке у входа, как пес на цепи.
Хотя в настоящий момент на пса (притом промокшего до костей!) наверняка больше походил я.
— Я хотел бы видеть инспектора Таусенда, — сообщил я, стягивая перчатки. Стоило наклонить голову, как с полей шляпы на пол обрушился настоящий водопад.
— Сожалею, сэр, он сейчас у суперинтенданта. — Констебль честно таращил голубые глаза. — Вы подождете?
— Да, пожалуй.
Лучше иметь дело с Таусендом — он самый разумный из этой братии.
— Как о вас доложить, сэр? — Констебль потянулся к старинному телефонному аппарату — настоящему монстру из бронзы и мрамора.
И вправду новичок.
— Виктор Кин, эсквайр, — отрекомендовался я сухо.
Пред светлыми очами инспектора Таусенда я предстал спустя примерно час. Хотя сегодня его глаза были скорее красными, нежели светлыми, видимо, от недосыпа.
— Инспектор, я очень рад снова вас видеть, — начал я.
Однако Таусенд был не расположен к долгим беседам и вежливым расшаркиваниям.
— Что вам угодно, мистер Кин? — неприветливо поинтересовался он, выпячивая живот.
Неудивительно — с полицией отношения у меня… неоднозначные.
— Видите ли, мой кузен, — я откинулся на спинку стула (зверски неудобного, надо сказать), — ввязался в историю с неким акционерным обществом…
Инспектор меня тут же перебил:
— Можете не продолжать! Знаю я это общество. ФФФ, да?
— Верно, — кивнул я. — Следовательно, мой кузен — не первый пострадавший?
— Какое там! — устало отмахнулся инспектор. — Толпами нас осаждают! А что мы можем сделать?
— Стало быть, вы не намерены предпринимать по этому поводу расследование? — Так, снова не вовремя дала о себе знать вроде бы прочно позабытая специальность…
— Какое еще расследование? — удивился инспектор. — Сами денежки отнесли — сами виноваты. Они поверили в языческое заклятие: достаточно, мол, повторить трижды «феху», и прибыли посыплются как из рога изобилия! Какая чушь!
И он усмехнулся с едва прикрытым злорадством.
— Понятно, — заключил я, вставая. Наша полиция нас бережет! И закончил сухо: — Благодарю за внимание, инспектор!
— Мистер Кин! — уже в дверях окликнул меня он.
— Да, инспектор?
— Не ввязывались бы вы в это дело! — скороговоркой выпалил он, оглядываясь, словно опасался, что кто-то подслушает. — Не ровен час… Ну вы понимаете!
Даже его ухоженные бачки уныло обвисли. Кажется, неведомые мошенники имеют немалый вес в обществе!
— Боюсь, не вполне, инспектор. — Я покосился на него здоровым глазом, склонив голову к другому плечу. Почему-то эта моя привычка частенько выводит людей из себя, и инспектор исключением не был.
— Ну как же… — Теперь его бачки встопорщились, как у сердитого кота, а еще он пристально вглядывался мне в лицо, будто увидел что-то необычное. Странно, вроде бы не впервые видимся… и все больше по поводу злополучного Сирила, которого уже не раз приходилось выручать. — Мистер Кин, вы должны были бы понимать, что подобные предприятия… гхм…
— Ах да, конечно, подобные дела лежат совершенно не в сфере интересов полиции, — скорбно кивнул я, не удержался и добавил: — Особенно если дело касается моего кузена, не так ли?
Инспектор надулся:
— Я, кажется, не давал повода…
— Ну что вы, — поспешил я успокоить его. — Поверите ли, я сам с преогромным удовольствием отправил бы Сирила на необитаемый остров. Правда, опасаюсь, он и там нашел бы способ отравлять мне жизнь. Например, стал бы слать письма в бутылках… К тому-же тетушка не пережила бы разлуки, и тогда…
— Да, да, да, — кивал Таусенд, явно не чаявший избавиться от меня. В прежние годы мне не раз удавалось заговорить его до такой степени, что он соглашался отпустить набедокурившего Сирила под мое честное слово, но сейчас случай был другой.
— Честь имею откланяться, — обрадовал я, и инспектор вздохнул с облегчением. Правда, тут же встрепенулся:
— Мистер Кин!
— Да-да? Вы переменили свое решение, господин инспектор?
— Ни в коем случае… — Он прищурился. — А вы, мистер Кин, часом, не на своем ли автомобиле приехали?
— Что вы! — искренне воскликнул я. — В такую-то непогоду! Разумеется, я взял такси!
Дело в том, что инспектор полагал (и небезосновательно), что людям, которые ничегошеньки не видят с одной стороны, водить автомобиль категорически противопоказано. Я же, грешен, люблю сам сидеть за рулем и давно уже приспособился к управлению, но Таусенд до сих пор не может простить мне того случая, когда я, не успев затормозить на перекрестке, протаранил его новехонькую машину. Разумеется, я оплатил ремонт и штраф, но продолжал злостно нарушать запрет инспектора и по-прежнему водил сам. В конце концов он сдался: теперь этот запрет распространялся только на туманные, дождливые и снежные дни (каковые в наших краях преобладают), когда и полностью зрячий ничего не разберет за лобовым стеклом.
Оставалось надеяться, что в потоках дождя бдительный страж порядка не разглядит, такси меня поджидает или же собственный автомобиль! А констебль, опять же искренне надеюсь, не в курсе нашего с инспектором давнишнего конфликта и не выдаст меня…
Домой я ехал чинно и медленно, со скоростью если не черепахи, так уж среднего пешехода точно. Жаль, не выдалось возможности сравнить — на улицах было пустынно, что и неудивительно в такую погоду.
Впечатления от беседы с инспектором у меня остались крайне неоднозначные. Как понимать эти его оговорки? Действительно ли в деле замешаны влиятельные персоны или же просто кое-кто получает отступного за то, чтобы не вмешиваться в происходящее? Я верю, что Таусенд кристально честный человек (он даже не завысил стоимость ремонта своего автомобиля, хотя имел такую возможность), но ведь есть люди и повыше рангом…
