Запахло жильем и скотиной. Открылась пустынная бухта, вздыбились утесы, поросшие сосной, над узкой песочной полосой закружили чайки. Се — конунг передал на другие корабли, чтобы начинали готовиться к высадке.
— Это было давно. Мой брат ходил со Скалой в тот поход, — заговорил готландец по кличке Молчун, ворочавший веслом на двенадцатом руме. — Там было немало людей и достаточно всякого добра. Да, вот так… Там раньше не было христиан, но стояли богатые храмы. Тогда у Торира людей было в три раза меньше, чем сейчас. Наши норвежцы ночью ворвались в их город, он назывался Ахрон. Там было полно безумных стариков в белых рясах, но в Белого бога они не верили…
— И что взять со стариков? — рассмеялись парни с десятого рума. — Вот если бы там были монашки…
— Тогда наши взяли богатую добычу, — невозмутимо продолжал Молчун. — В их городе Ахрон стоит огромный храм. Говорят, что только у италиков, далеко на юге, есть такие храмы. Но там молятся Христу, а эти руяны поют песни своему деревянному богу. Вокруг деревянного бога сложено так много золота и другой добычи, что нам хватило бы на всю жизнь…
Как это часто с ним случалось, кривобокий Молчун затих на самом интересном месте. Даг одним глазом следил за лучиком солнца, протянувшимся сквозь прорезь в деревянном барабане. Как ни интересно послушать новую историю, но обязанности кормчего еще никто не отменял. В любой момент Краснодым может задать новый курс!
— Что дальше? — загомонили дружинники. — Молчун, говори! Почему же ты до сих пор сидишь за веслом, а не на троне ярла, если там столько золота?
— Это было давно, — отозвался рассказчик. — Тот хирд вел Хельги Железный Лоб. А Торир Скала тогда был всего лишь лютым на драккаре моего старшего брата. Они ворвались в город с двух сторон, и кто — то сразу сказал, что без колдовства не обошлось. Да, вот так. Брат сказал — они бежали к серому храму, вокруг храма сверкали колонны. Там колонны из драгоценных камней, из янтаря, из красного рубина, из прозрачного камня. Потом Торир сказал, чтобы парни поджигали дома склавенов, но дома не хотели гореть. Потом мой брат видел золото, целую гору золота. И видел убитых жертвенных быков…
— Колонны из янтаря? — недоверчиво присвистнул кто — то.
— А потом? — Даг затаил дыхание.
— Потом началось колдовство. Вдруг спустился туман, белый — белый туман. Когда стало не видно кончика меча, брат наступил на своего убитого побратима. Из его спины торчало копье. Потом он увидел под ногами других мертвых друзей. Их убивали тихо. Да, вот так… Торир Скала тогда закричал, чтобы все шли к нему и подняли вокруг щиты. Люди Торира так и сделали. И оказалось, что половина наших уже отправились к валькириям. Тогда они пошли к драккарам, не размыкая строя. Но оказалось, что подлые руяны притаились и напали с моря…
— Молчун, ты решил нас запугать? — неодобрительно прогудел Эбби Краснодым. — Я слышал эту историю десять раз, от самого конунга. Спросите у него сами, кто не верит. Никакого чародейства на острове нет! Просто не повезло тогда. Наверное, асы были недовольны…
— Что же за народ эти руяны? — удивился Даг. — Они как венды или как германцы?
— Они не германцы, это точно. И не фризы. Они хитрые…
— Бросить якорь! Суши весла! Спустить парус!
Драккары покачивались шагах в ста от берега, в относительно спокойной бухте, сразу за полосой прибоя.
Даг сделал все, что положено кормчему. Только тяжелое рулевое весло он пока не мог вытащить из воды один, в этом ему помогали Тости и Ингвар Серый. Конунг отправил на разведку двадцать человек на двух лодках, они уплыли, и скоро на берегу взвился знакомый штандарт — черный ворон на желтом фоне. Это означало, что разведчики углубились в лес и не встретили ничего опасного. Северянин наблюдал за колючей границей леса, за тучами, скребущими по скалам, за беспечными птицами… и не мог сдержать тревогу.
Чужие недобрые глаза следили за ними с берега. Но Краснодым не жаловал паникеров. И юный кормчий промолчал. В конце концов, враги поджидали их на всяком клочке суши.
— Ты не пойдешь, — отмахнулся от Дага форинг.
— Почему не пойду? — от возмущения и обиды Северянин ненадолго онемел. Он столько дней видел лишь спины гребцов, стучал зубами от холода и грыз сушеную рыбу! И вот благодарность — его не берут с собой в настоящий опасный набег! Его оставляют мыть миски, как девчонку! Северянин до боли в ладони сжимал рукоять своего Костолома и не знал, как поступить. Меч так и просился в драку! Даг видел, как берсерки с «Быка» попрыгали в волны и поплыли к берегу, не дожидаясь лодку. Кажется, они уже хлебнули варева! Там был сам Ивар и другие. Все они наверняка будут его теперь презирать!
— Разве забыл, что кормчий у нас один? — нахмурился Краснодым.
— Кормчий все равно получит свою полуторную долю, — прошипел щекастый Тости, но под взглядом форинга съежился и сиганул в воду.
Даг был готов расплакаться, впервые за много лет. Но нарушить дисциплину не посмел. К счастью, выяснилось, что на каждом драккаре остается по шесть человек, не считая прикованных трелей.
— Эй, посматривай! — грозно окликнул подчиненных Хельги Без Обеда. — Глазастик, давай наверх! Меченый, правый борт. Бьярни Коротыш, левый борт!
На стоянках у чужих берегов Без Обеда традиционно оставляли за старшего. Хельги сам был родом с островов Большого Бельта, порой болтал с Дагом на языке, очень похожем на язык славян. Из — за увечья Хельги неважно держал меч, но зато лучше других стрелял из лука, бил рыбу и плотничал.
Даг послушно пригнулся у отверстия в правом борте. Кличку Меченый он получил в хирде благодаря своей удивительной отметине, расположенной прямо на макушке. Больше всего это неровное пятно, заросшее волосами, походило на отпечаток волчьей лапы. Всю свою недолгую жизнь Даг сталкивался с испугом, уважением, а то и откровенной ненавистью людей, заметивших его отметину. Викинги в дружине Торира Скалы тоже были суеверны, но звериную метку восприняли спокойно. Ведь нет ничего дурного, если человек умеет превращаться в волка, лишь бы при этом крушил врагов, а не друзей! Но сам себя Даг упорно называл Северянином, а не Меченым. Ведь так звали его приемного отца, богатого бонда с озера Ветерн…
Сквозь уключину Даг видел немного. Неровную береговую полосу, натянутую якорную цепь, дубовую бычью морду на носу соседнего драккара. На мачте «Быка», обнимая флюгер, тоже сидел впередсмотрящий. Берег казался очень спокойным, ветер доносил аромат хвои и далеких костров. Любопытные чайки подобрались к кораблям, расселись по борту, периодически ныряя за рыбой. Звякала цепь. Поскрипывали доски, пригревало солнышко.
