А дурные вести и в самом деле приходят иначе, она знала это.
Когда ужин с дядюшкой подошел к концу, когда песни и шутки остались в трапезной, которую Элея наконец покинула, она вдруг так отчетливо вспомнила, как именно беда постучалась в двери…
В тот день она, по обыкновению, рано проснулась и вышла в сад, когда солнце только-только поднималось над морем. Этот сад был значительно скромней того, что тешил взоры обитателей Солнечного Чертога. Но Элея любила его ничуть не меньше, а может статься, и больше… В нем была своя тайна, свое неповторимое очарование. Особенно осенью…
Медленно ступая по ковру опавших листьев, она любовалась их ажурным разноцветным узором и радовалась последнему теплу. Но была к этой радости примешана немалая доля печали: минуло уже более полугода, с того момента, когда Элея последний раз видела своего шута… И ни единой весточки — ни письмом, ни на словах. От осведомителей из Золотой она знала, что оклеветанный в убийстве принца, Пат подался в бега. И исчез. Никто не ведал, где он. Элея молилась о том, чтобы ее люди нашли шута раньше королевских сыскарей, но того словно демоны покрали.
Разлука была тяжелым испытанием, но еще хуже оказалась тревога об этом непутевом чудаке… Элея знала его достаточно хорошо и с трудом представляла, как избалованный дворцовой жизнью господин Патрик сумеет выжить за пределами чертога. Если только прибившись к каким-нибудь артистам, таким же сумасбродам не от мира сего… Но и все попытки найти его среди бродячих комедиантов ни чем не увенчались. Иногда Элее казалось, что он сам вот-вот объявится на Островах. Просто приплывет однажды утром на каком-нибудь торговом коге и заявится к ней в Брингалин как ни в чем не бывало…
Увы, мечты оставались мечтами, а наяву принцессу Белых Островов поджидали тревоги, да бесконечная грусть. И только годами отточенное умение скрывать свои чувства позволяло хранить это в тайне ото всех. Глядя на Элею, ее подданные, как обычно, видели сдержанную и, аж скулы сводит, до чего хладнокровную наследницу престола.
Поднимая с земли багряные листья черемухи, Элея подумала о том, как далеки на самом деле от реальности представления людей об истинной сущности друг друга. Быть может, и сама она ошибалась, привыкши видеть Патрика беззащитным мальчиком. Ей хотелось в это верить…
Слуга отца нашел ее у фонтана. И так-то не слишком улыбчивый, он выглядел еще более хмурым, чем обычно: просьба немедленно прийти в кабинет Его Величества прозвучала из уст верного Тайрила как грозный удар колокола. Невнятное чувство тревоги опалило горячей волной, заставив принцессу внезапно оступиться на ровной тропинке.
Давиан встретил дочь с печалью в глазах и узким длинным свитком, какие обычно доставляют птицы-вестники.
— Что случилось, отец? — предчувствие беды из колокольного боя превратилось в грозовые раскаты.
— Сядь, милая, — Давиан указал на высокое деревянное кресло у открытого окна, и Элея послушно опустилась на мягкое сиденье, пытаясь успокоить дыхание, которое внезапно стало слишком частым. Некоторое время отец молчал, просто смотрел вдаль, словно хотел увидеть что-то в темных переливах волн или в полете чаек над скалами. Легкий бриз шевелил его пшеничные волосы, точно играл с ними, а солнце беззаботно рассыпало искры по драгоценным камням на тонком обруче непарадной короны… но лицо короля оставалось суровым. — Дурные вести принесла нам птица, — промолвил он наконец, обернувшись к дочери, — печальные вести из Закатного Края, — короткая пауза, похожая на вечность… — Королева Нар мертва. Наследник Руальда, скорее всего, тоже.
«О боги, — глупая радость взметнулась в душе Элеи, — неужели вся беда лишь в том, что ведьма, лишившая меня мужа и трона, отчего-то покинула сей бренный мир?»
Нет, она никогда не желала зла этой маленькой воровке — мстительность была чужда принцессе Белых Островов — но и оплакивать соперницу не собиралась. Впрочем, Элея испытала неподдельную жалость к Руальду: что бы там ни было, а колдунью свою он любил по-настоящему…
И ребенка ждал, как высшего чуда в жизни…
А для государства, конечно же, очень скверно потерять наследника.
— Отец, но что значит «скорее всего»? — она была сбита с толку. — Срок рождения этого младенца еще не настал, верно ведь? Я не понимаю. Если погибла мать, ребенок очевидно должен был разделить ее участь…
Давиан сумрачно кивнул и снова устремил взгляд за горизонт. Он стоял, тяжело опершись о подоконник, и на широких его ладонях, покрытых россыпью веснушек, отчетливо проступили темные жилы.
— Это очень странная история, которую не только ты — никто не может понять до конца. Я расскажу по порядку… Как тебе известно, все минувшее лето Руальд со своей женой провел за городом. Лебединый дворец — место тихое, почти глухое… Да ты сама не раз там бывала, лучше меня знаешь… В тот день король отправился на охоту. Когда он покидал усадьбу, его жена прогуливалась по саду в обществе своих слуг, была радостна и полна жизни. Но не успел Руальд загнать оленя, как ему сообщили, что королева пропала. Нашли ее быстро, в тот же день… Говорят, Руальд едва не лишился остатков своего разума, когда увидел, что стало с его колдуньей. Королева Нар разбилась, упав со стены старого храма. Ее тело было совершенно изломано, и для всех остается загадкой, как ей удалось разрешиться от своего бремени, но… Чрево погибшей оказалось пусто, а ребенок пропал. Что именно произошло и по чьей вине — никто не знает.
Давиан замолчал, но Элея понимала — он сказал не все, и частые удары ее сердца горячо отдавались в висках. С тяжелым вздохом король отошел от окна, и сразу же погасли брызги солнца на золотом обруче, без прикрас оставив горечь в глубоких складках у глаз, в бровях, сведенных к переносице, в плотно сомкнутых губах, которые никак не решались произнести то, что она откуда-то и так уже знала…
— Там же, в лесу рядом с храмом, нашли беглого преступника… придворного шута, — Давиан подошел к ней и, крепко взяв за плечи, посмотрел прямо в глаза. — Элея… прости… твоего Патрика больше нет.
Нет…
Нет?
Ветер по-прежнему шелестел за окном, кричали над морем чайки, где-то в соседних комнатах негромко переговаривались служанки. Элея слышала все — каждый звук, каждый удар своего сердца. Но слова отца не доходили до ее сознания.
— Элея… — Давиан обнял ее и бережно прижал к своей груди, как будто это могло помочь спрятаться от беды… Милый отец, он знал, все знал… Он понимал, какой кромешный мрак породили в ее душе эти слова. — Дворцовый лекарь из Золотой сказал, что твоего шута сразил колдун. Очень сильный колдун. И удар был направлен не на тело, а на разум. Это похоже на какое-то сильное проклятье или просто злые чары. Внешне он невредим, но… эта оболочка пуста…
