Была полночь, он услышал, как вдалеке звонит колокол церкви Святого Георга. Вдруг дом начал сотрясаться. Весь мир шатнулся вперед, потом назад, а потом закружился словно в вихре.
Блейк услышал, как внизу со стены сорвалось зеркало и разлетелось на мелкие осколки. С крыши стала слетать черепица, похожая на листья из обожженной глины; пролетев все четыре этажа, она падала на дорогу и разбивалась на кусочки. С потолка посыпалась штукатурка. Блейку показалось, что его дом вот-вот рухнет.
В эту минуту все звезды померкли. Раз за разом солнце вставало и садилось, ночь превращалась в утро, а потом снова в ночь. Одно за другим сменилось одиннадцать солнц, а за ними — одиннадцать лун, все они вставали на востоке и заходили на западе. Невозможно было понять, что происходит. Блейк крепко схватился за телескоп и треножник, надеясь, что каждый толчок будет последним, что каждое утро не сменится днем, а потом ночью, — надеясь, что сила, сотрясающая мир, успокоится.
А потом наступила темнота — глухая, непроглядная темнота. И полная тишина. Не было больше ни дня, ни ночи. Была только пустота, как будто мир погиб, а Вселенная взорвалась, и ее затянуло в какую-то огромную, темную дыру в космосе. Блейк припал к окуляру, но ничего не увидел.
И тут он понял, что на улице царит хаос и паника. Он услышал крики мужчин и женщин, пробирающихся в кромешной тьме, хватаясь за железные ограждения недавно разбитых садов. Окно было совершенно неразличимо, хотя от него до Блейка было всего три шага. Блейк отстранился от телескопа и осторожно пошел туда, где должно было находиться открытое окно. Темнота была такой густой, такой глубокой, что, казалось, душила Блейка. Ноги путались в длинном узком поясе от толстого красного халата, который он обычно носил поверх другой одежды, чтобы было теплее. Так выходило дешевле, чем тратиться на камин или грелку, но сейчас, в темноте, он жалел о своей бережливости и мечтал о самом тусклом отблеске пламени в камине.
Он с трудом добрался до окна. С улицы доносилось ржание лошадей, нервно переступающих ногами в грязи и иногда бьющих копытами по брусчатке. Далеко внизу, в свете газового фонаря у таверны, Блейк увидел перепуганных гуляк, высыпавших на улицу.
Люди впадали в безумие, и крики становились все громче и громче. То и дело слышались пистолетные выстрелы: это королевская гвардия стреляла наугад в темноту. Весь мир оказался на грани полного помешательства.
Внезапно яркая вспышка озарила небо. Далеко на востоке атмосферу прорезал луч белого света.
Похожий на молнию, он ослепил всех, кто смотрел в небеса. В Лондоне воцарилась тишина, все его жители замерли в ожидании. Блейку удалось добраться до телескопа. Он посмотрел на небо, и в эту минуту темноту прорезала еще одна вспышка, а потом еще и еще, все ярче и ярче.
В телескоп Блейк наконец увидел то, чего так ждал. Высоко, на северо-востоке неба, он заметил звезду, и это была необычная звезда — это был небесный дракон. Блейк отчетливо различал длинный белый хвост, полыхающий за яркой светящейся головой. Такой огромной кометы мир еще никогда не видел.
— Неужели это правда? — вслух сказал он и взволнованно потер лицо руками. — Нет, этого не может быть. Я ошибся, — произнес он твердо, как будто стараясь подбодрить себя, чтобы справиться с паникой, от которой сводило ноги. — Но ведь именно так и сказано в «Неморенсисе». К Земле приближается комета, — недоверчиво пробормотал он. — «Дракон возвращается домой!»
На востоке начало медленно вставать солнце. Было еще только четверть первого, но уже занималась заря. Блейк тихо хихикал и тряс головой. Паника за окном улеглась, люди, столпившиеся на улице, смотрели на небо. Ошеломленные гуляки из таверны обнимали друг друга грязными руками, они были счастливы, что землетрясение и небесная буря закончились. Не обращая никакого внимания на раненых и умирающих, они бурно радовались восходящему солнцу, которое ярко вырисовывалось на фоне бледнеющего неба.
Блейк с трудом себя сдерживал, ему ужасно хотелось закричать из окна всем собравшимся на улице о своем великом открытии. Он танцевал по комнате, топая ногами по голым половицам, размахивая подолом своего толстого красного халата, как легкомысленная героиня пантомимы. Он танцевал, он смеялся, он громко пел: «Полынь! Полынь! Полынь!» Кружа по комнате, он споткнулся, упал и, смеясь, начал кататься по полу, заматываясь в халат все сильнее и сильнее, и скоро стал похож на странную нашпигованную колбаску. В зеркале на потолке он видел свое отражение, на которое легли тени от свинцового оконного переплета. Ему хотелось смеяться, пока не лопнет, по щекам текли слезы, а в животе все тряслось и ревело от смеха, который отражался от каждой стены и затихал вдали, вылетая в открытое окно. Только он увидел комету, это была комета Блейка — вестник новой эпохи.
И вдруг Блейк заметил, что на улице воцарилась глубокая тишина. Люди перестали смотреть на небо и уставились на пустоши Хольборна и поля, окружавшие Линкольнз-инн. Вдалеке раздавался топот копыт, бьющих по земле и камням. Это приближались обезумевшие от страха лошади. Те лошади, что были на площади, тоже обезумели, как будто подчинившись какому-то неслышному зову. Они сбивали с ног всех, кто попадался им на дороге; один человек получил сильный удар копытом по спине и упал замертво.
Гул приближающихся лошадей эхом разнесся по Хольборну, и вот, с диким ржанием и храпом, животные помчались по улицам. Одни все еще тащили за собой то, что осталось от некогда прекрасных карет, в которые они были впряжены. Другие неслись без упряжи и оглоблей, — лягаясь и становясь на дыбы, они словно пытались избавиться от некой невидимой силы, которая хватала и кусала их за ноги. Безумный табун заполнил всю улицу и врезался в собравшуюся на полях Хольборна толпу — так кавалерийский полк, летящий в атаку, сметает все, что оказывается на его пути. Около ста лошадей ворвались на площадь — серые, вороные, гнедые; раньше это были добрые и смирные животные, но теперь, поддавшись безумному страху, они, как могли, старались спастись бегством.
Блейк выглянул из окна; он ничем не мог помочь собравшимся. Он закричал что-то толпе, но его слова потонули в громком шуме, и он в отчаянии ударил по карнизу кулаками. В одно мгновение табун поглотил всех, кто стоял на его пути. Жертвы не издавали ни звука, никто не просил о помощи, никто не успевал убежать. Ужасный вихрь оставил после себя лишь истерзанные человеческие тела, трупы, омываемые волнами живых существ. В живых остались только те, кто прижался к ограде, спрятался в дверном проеме или вовремя спрыгнул в подвал высокого дома из тех, что недавно возвели на площади. Там они тряслись от страха, как крысы, которых заперли в бочке.
