Сельским хозяйством занимались немного, но все же кое-какие доходы Мейдены имели.
Почти все свои вещи Шарлотта погрузила на корабль, что должен был отплыть через пару недель. Но она не могла ждать так долго!
Кроме того, ей хотелось уехать из дома еще до возвращения отца. Она знала, что тот будет против. Как это одинокая женщина сможет следить за порядком в усадьбе?! Может быть, она хочет ускользнуть из-под его власти? Покончить с деспотизмом в семье? А если он услышит еще и о Тенгеле из рода Людей Льда…
Тогда пощады не будет никому, даже маленькому Дагу. Но о нем отец не услышит ни слова…
Они так торопились со сборами, что даже уехали на день раньше, чем намечали.
После долгих раздумий было решено ехать по горной дороге. Вообще-то дорога — это громко сказано. Женщины ехали в небольшой коляске. Однако ясно было, что от нее вскоре придется отказаться. Оставшуюся часть пути надо будет проехать верхом. По пути им встретится много труднопроходимых мест, но самым ужасным было, конечно же, Довре*.[10] И все же они надеялись, что до Довре смогут доехать на коляске.
Итак, путешествие предстояло тяжелое. Но сопровождающих у Шарлотты было достаточно.
Тяжкую обязанность объяснить мужу, куда уехала дочь, увезя с собой большую часть обстановки, с лошадьми и слугами, взяла на себя баронесса. Никто не боялся, что их будут преследовать. Барону и так приходилось много ездить по Трёнделагу. А он ненавидел поездки, да к тому же был ужасно толст. Он любил дочь, но не настолько, чтобы бросив все, устремиться вслед за ней.
Пока все шло благополучно. Силье с детьми и Шарлотта сидели в повозке с полукруглым матерчатым верхом, а Тенгель ехал верхом. Багажа с собой взяли мало. Вещи решили отправить морем. Это было в основном приданое Шарлотты.
Погода стояла хорошая. Дорога, или, вернее, тропинка, была ужасна, а рессор у повозки не было. Женщины отбили себе все мягкие места. Но никто не жаловался. Каждый раз, когда повозка подпрыгивала на очередном ухабе, Силье сжималась, пытаясь защитить зарождающуюся в ней жизнь от удара.
Тенгель все это видел. Но лицо его было непроницаемо. Впереди путешественников ехало три всадника, и завершали процессию еще двое провожатых. Их снабдили даже четырьмя лошадями.
Вскоре с повозкой пришлось расстаться. Когда они добрались до опасной для путников Ворьстиен[11] в долине реки Дривы, кучер попрощался с ними и, пожелав счастливого пути, пустился в обратный путь. Ему предстояло снова преодолеть бурные реки, густой непроходимый лес, болотные топи…
Рассадив женщин и детей на лошадей, двинулись в путь. И вот начался выматывающий силы поход по ухабам и кочкам. С одной стороны поднимались высокие горы а с другой, далеко внизу, текла Дрива. Лошади и всадники должны были продвигаться по узкой тропке. Многие предпочитали положиться на себя и проделать этот путь пешком, ведя за собой лошадь.
Постепенно дорога стала шире, колдобины исчезли. Воздух был хрупкий и прозрачный. За все время пути им не встретилась ни одна живая душа, даже дикий зверь не пробежал. Только высоко над ними кружили птицы.
На горизонте, в туманной дымке, показались снежные верхушки гор.
Но панический страх после опасного перехода все не оставлял Силье. Они с Суль сидели на одной лошади. Силье приходилось следить за всеми детьми, и она очень устала. Разумом она понимала, что их спутники (особенно сильные, крепкие мужчины) смогут позаботиться о детях не хуже нее, но ничего не могла с собой поделать. Красоты природы ее не трогали. Она почти не слышала объяснений одного из сопровождающих, что рассказал о горах: а они проезжали мимо Снехетты[12], Рондане*.[13]
Перед глазами у Силье словно стоял туман. Позднее, когда ее спросили о впечатлениях от поездки, она вдруг поняла, что ничего не помнит.
Однако некоторые детали, хоть и смутно, но все же остались в памяти. Достигнув плато Довре, они решили сделать небольшой привал. Все были так утомлены, что без сил повалились на траву.
Силье ужасно боялась за детей — у нее дергался подбородок, даже стучали зубы. Она заметила, насколько был бледен Тенгель. Малышка Лив сидела у него на коленях, а он прижался головой к ее отливающим медью волосам. Тенгель был одинаково нежен ко всем детям. Но Силье-то знала, что маленькую Лив муж просто обожал. Однажды она видела, как он склонился над спящей дочкой — на лице его было написано восторженное ликование. Подумать только! Он породил это очаровательное существо!
Шарлотта, обняв Дага, успокаивала его, как могла. Суль расположилась около Силье, и та поглаживала девочку по голове. Обычно живая и подвижная, девочка так устала, что была не в состоянии разговаривать.
Слуги были рады, что самая сложная часть пути осталась позади. Они сидели на траве небольшой группой в некотором отдалении от господ.
После поездки в двуколке было такое ощущение, что на теле не осталось ни одного живого места. Силье была бледна как мел, но никто не услышал от нее ни слова жалобы.
Пошел мелкий, моросящий дождь. На самой вершине падал мокрый снег. Они снова остановились на отдых у Хьеркина, в примитивной хижине. Снег проникал в нее сквозь большие щели в стенах: снаружи бушевала снежная буря. Скоро на земляном полу образовались сугробы.
Путешественники торопились дальше. Когда буря утихла, снова пошел дождь.
И вот, наконец, они на почтовой станции южнее Довре.
Все едва передвигали ноги. На постоялом дворе им предложили лучшую еду. Глаза Тенгеля блестели. Силье знала почему: он был горд, что ехал вместе с настоящими аристократами. Он сидел, надвинув шляпу на самые глаза, чтобы никто не увидел его лица. Вскоре к ним подошел хозяин постоялого двора и, указав на двух мужчин, что сидели в углу, негромко произнес:
— Извините, господа, но я не могу выставить их за дверь. Пока они ведут себя тихо. Но посмотрите, какими жадными глазами они смотрят на вас. Это самые ловкие разбойники в нашей округе. Послушайтесь моего совета: не спускайте глаз с ваших вещей и заприте получше двери на ночь!
Шарлотта поблагодарила за предупреждение. От непривычных запахов кабака у нее закружилась голова. Тенгель хотел охранять ее ночной покой, но Шарлотта отказалась: о ней могут позаботиться слуги.
Суль тем временем внимательно прислушивалась к разговору двух разбойников.
Обычно постояльцы ночевали в большой комнате по соседству с залой, но гостям познатнее предложили переночевать на втором этаже, где располагалось несколько небольших спален. Силье и ее семью тоже поселили наверху. Конечно, только благодаря Шарлотте. И это было приятно, хотя и немного непривычно.
