Я, словно слепой, смотрел прямо перед собой.
— Он уезжает из Маридунума?
— Да, но ненадолго. Я не знаю, сколько времени займет его поездка.
— Он не возьмет меня с собой.
— Это зависит от тебя. Боги будут сопутствовать тебе, Мирддин Эмрис, только если ты сам ступишь на их тропу. А для этого потребна смелость. Надень куртку, прежде чем выходить. Снаружи холодно.
Я сердито сунул руку в рукав.
— Ты все видел — то, что происходит на самом деле, а я… я только пялился в хрусталь с отраженным в них огнем и вот теперь заработал ужасную головную боль, и все напрасно… Какой-то глупый сон о рабах в старой шахте. Галапас, когда ты меня научишь видеть, как ты?
— Прежде всего, я уже вижу волков, которые съедят тебя и Астера, если ты не поспешишь домой.
Он рассмеялся себе в бороду, будто сказал что-то необычайно смешное, так что мне ничего не оставалось, кроме как сбежать из пещеры и вниз по склону, чтобы оседлать своего пони.
Над головой висел ломоть луны, четверть от полного круга, и света он давал ровно столько, чтобы не сбиться с пути. Пони пританцовывал, чтобы разогреть кровь, и натягивал повод сильнее обычного, навострив уши в сторону дома в предчувствии ожидавшего его ужина. Мне приходилось то и дело с усилием сдерживать его, поскольку тропа обледенела и я боялся свалиться. Сознаюсь, впрочем, последнее замечание Галапаса тревожно звенело у меня в голове, и по склону холма я пустил Астера гораздо быстрее, чем это было бы безопасно. Однако эта моя тревога вскоре была позади, поскольку мы быстро достигли мельницы и ровной тропы.
Здесь дорогу было ясно видно, поэтому я вонзил пятки в бока пони, и остаток пути мы проскакали галопом.
Как только вдалеке показался город, я понял, что там что-то происходит. На тропе у реки было пусто, что немудрено, поскольку городские ворота давно уже закрыли, но сам город светился множеством огней. За стенами факелы, казалось, горели повсюду, и за воротами слышались крики и топот. Соскользнув с седла у ворот конюшенного двора, я уже был готов к тому, что они закрыты и придется или стучать, или провести ночь на улице, но едва я подошел ближе, как одна створка отворилась, и Сердик, держа в одной руке закрытый с трех сторон фонарь с одинокой свечой, поманил меня внутрь.
— Я слышал, как ты подъехал. Весь вечер прислушивался. Где ты был, маленький герой-любовник? Должно быть, девушка сегодня была особенно нежна с тобой.
— Твоя правда. Обо мне спрашивали? Меня хватились?
— Насколько мне известно, нет. У них и без тебя полно сегодня забот. Дай мне повод, устроим пока Астера в амбаре. На большом конном дворе сейчас слишком оживленно.
— Почему? Что там происходит? Шум слышен за целую милю. Неужели война?
— Нет, а жаль; хотя, возможно, все к тому идет. Сегодня после обеда прибыл гонец: верховный король приближается к Сегонтиуму, заляжет там на пару недель. Твой дед выезжает завтра, поэтому все должно быть готово к отъезду как можно скорее.
— Понимаю. — Войдя за ним следом в амбар, я остановился, глядя, как Сердик расседлывает Астера, рассеянно сворачивая в жгут выдернутый из скирды пучок соломы. Жгут я подал его конюху через холку пони.
— Король Вортигерн в Сегонтиуме? Зачем он там?
— Говорят, чтобы сосчитать головы. — Сердик коротко фыркнул, изображая смех, и начал чистить пони.
— Ты имеешь в виду, он собирает своих союзников? Выходит, были разговоры о войне?
— Разговоры о войне и не прекращались с тех пор, как этот ваш Амброзий засел в Малой Британии, опираясь на короля Будека, но людская память хранит то, о чем лучше не говорить.
Я кивнул. Не могу точно припомнить, когда мне рассказали, поскольку никто не говорил об этом открыто, но все знали историю о том, как нынешний верховный король заполучил трон. Он стал регентом после внезапной кончины молодого короля Константина. Много разных слухов ходило вокруг этой смерти. А младшие братья Константина, не дожидаясь подтверждения или опровержения этих слухов об убийстве, бежали к своему кузену Будеку в Малую Британию, оставив королевство Волку и его сыновьям. Раз в год, а то и чаще слухи распространялись словно из ниоткуда: будто король Будек собирает юным принцам армию; будто Амброзий отправился в Рим, а Утер поступил наемником на службу к повелителю Восточной Империи или, дескать, он женился на дочери короля Персии; будто два брата собрали армию в четыреста тысяч человек и вот-вот вторгнутся в Великую Британию, чтобы предать огню и мечу всю ее землю от одного берега до другого; или что они придут с миром, подобно архангелам, и без единого сражения изгонят саксов с восточного побережья. Но минуло свыше двадцати лет, а ничего такого не случилось. О возвращении Амброзия говорили теперь как о чем-то уже свершившемся и ставшем легендой — так говорят о приезде в Британию Брута и троянцев спустя четыре поколения после падения Трои или о путешествии Иосифа к Тернистому холму вблизи Авалона. Или как о втором пришествии Христа — хотя когда однажды я повторил этот слух при матери, она так разгневалась, что я больше никогда не пытался шутить на сей счет.
— Ну да, конечно, — съязвил я, — вновь приближается Амброзий, не так ли? А если серьезно, Сердик, зачем верховный король приезжает в Северный Уэльс?
— Я же сказал тебе. Объезжает владения и пытается сколотить в преддверии весны поддержку себе и своей саксонской королеве.
При упоминании о ней он сплюнул на пол.
— Зачем ты это сделал? Ты ведь сам сакс.
— Это было очень давно. Теперь я живу здесь. И кто, как не эта светловолосая стерва, толкнула Вортигерна на мошенничество? И конечно, ты не хуже меня знаешь, что с тех пор, как она улеглась в постель верховного короля, северяне хозяйничают в этой земле словно пожар на вересковой пустоши, так что теперь он не может ни воевать с ними, ни откупиться от них. И если правда то, что о ней говорят, можешь быть уверен, ни один из законнорожденных сыновей короля не доживет до короны. — Сердик говорил очень тихо, почти шепотом, и все же, оглянувшись через плечо, не слушает ли кто, снова плюнул и сложил знак от дурного глаза. — Да тебе и самому все известно… или было бы известно, если бы ты больше слушал старших вместо того, чтобы тратить время на книги и прочую чепуху или якшаться с народом из полых холмов.
— Так вот куда я, по-твоему, хожу?
— Разное судачат. Я не задаю вопросов. И не желаю ничего знать. А ну-ка тише! — Это уже относилось к пони. — Сердик обошел Астера, чтобы приняться за другой его бок. — Поговаривают, что саксы опять высадились к северу от Рутупии и на сей раз они запросили столько, что даже Вортигерну этого не снести. С наступлением весны ему придется воевать.
