— Если захочу, перестанешь общаться со всеми, ты ведь хорошая девочка, правда, все понимаешь? — С этими словами он потрепал меня по щеке и вышел из комнаты, оставив в полном недоумении.
* * *
У каждого человека должно быть личное пространство, так меня всегда учила мама.
У Глеба личное пространство было, а я не имела права ни на какие секреты. В любой момент он мог проверить мой кошелек, телефон, обыскать ящики с одеждой.
У самого Глеба был личный кабинет, вход в который мне был категорически воспрещен.
Это была маленькая комнатка, в которой муж закрывался на час или два, чтобы, как он говорил, собраться с мыслями.
Однажды он вышел и забыл запереть дверь на ключ. Я зашла туда, но ничего удивительного не нашла. Обычный кабинет: книжный шкаф, стол, стул и компьютер.
Я села за стол и попыталась представить, как муж сидит в этом кабинете и строит планы на будущее. Я осмотрела стол и увидела большую красную папку, из которой торчал уголок фотографии, которая показалась мне очень знакомой, поэтому я решила приоткрыть папку. Действительно, фотография в ней моя — очень мило. На обороте фото подпись — «Анна, № 5». Интересно, почему пять? Я увидела, что в папке лежат какие-то вырезки и еще несколько фотографий, и хотела посмотреть.
— Интересно, — послышался голос мужа за спиной. — Любишь лазать по личным бумагам? Не знал.
— Извини, Глеб. — Я обернулась к мужу и улыбнулась. — Просто так интересно стало, в чем черпает вдохновение любимый супруг. У тебя тут мое фото…
— Как видишь…
— А почему Анна номер пять? — спросила я.
— Потому что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — вдруг засмеялся Глеб. — Не освободишь мой кабинет?
Когда я проходила мимо мужа, он схватил меня, обнял и поцеловал.
— С тобой все будет по-другому, — радостно сказал он.
Я вышла из комнаты, потихоньку закрыла дверь и на некоторое время забыла об Анне номер пять.
Через полгода я узнала, что беременна. Меня неделю тошнило, и я никак не могла понять, что со мной происходит. Сначала я думала, что отравилась, но мама настоятельно посоветовала сделать тест на беременность.
Я была несказанно счастлива — под сердцем я носила то счастье, которое подарила мне любовь к моему мужу. Я весь день провела в предвкушении того, как расскажу Глебу о счастливом событии. Специально приготовила вкусный ужин, надела красивое новое платье, которое подарил мне муж.
Глеб пришел с работы в приподнятом настроении и спросил, что у нас сегодня за праздник. Я ответила, что нужно немного подождать и он все сам узнает, сначала праздничный ужин. Глеб уселся за стол, но хотел как можно скорее узнать о том, что же произошло.
— Ну давай расскажи мне, что случилось? Ты решила вернуться к учебе? Папе стало лучше? Рассказывай, моя королева.
— Ты знаешь, я хочу тебе кое-что сказать, но даже не знаю, с чего начать. Это так волнительно для меня.
— Ну что же случилось, радость моя?
— Я хотела сказать, что теперь мы с тобой будем жить не одни, — выпалила я.
— Ты хочешь, чтобы к нам перебрались твои родители? — спросил Глеб.
— Нет, милый, мы теперь будем не одни, нас будет трое.
— Я не понимаю тебя, у нас будет гостить твой брат? Потому что, если твои сестры всегда ходят парой…
— Нет, милый, ничего ты не понял. Нас будет трое. У нас будет маленький, я беременна!
Я ожидала любой реакции, муж мог обрадоваться, закричать от восторга, опешить от удивления — все что угодно. Но вместо этого Глеб резко вскочил со стула, перевернув его.
— Что ты сказала? — прошипел он. — Ребенок?
— Да, наш ребенок, наш малыш.
— Ты шутишь, издеваешься надо мной, Анна?
— Нет, почему ты так говоришь, Глеб? Мы же говорили с тобой о детях, мечтали о том, что у нас будет много детей, они будут бегать по дому. — Я не понимала, что происходит, почему Глеб так зол, ведь это самое счастливое событие в жизни семьи. — Неужели ты не рад, Глеб?
— Я смогу ответить тебе на этот вопрос, только когда увижу этого ребенка, — сказал Глеб и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
С того момента моего мужа будто подменили. Я не знаю, куда исчез мой любящий заботливый супруг, ему на смену пришел жестокий, коварный человек, которого я никак не могла полюбить.
Все началось с того, что Глеб ровным счетом ничего не хотел слышать о нашем ребенке. Сначала он просил не упоминать о нем в разговорах, потом стал раздражаться, как только слышал о чем-то, что хотя бы отдаленно напоминало ему о теме детства.
Однажды он сказал мне:
— Это твой ребенок.
— Это не только мой ребенок, но и твой тоже, Глеб, как ты можешь так говорить?
Вдруг муж подошел ко мне очень близко, с ненавистью взглянул мне в глаза и четко сказал:
— Это еще не доказано. Я не знаю, откуда взялся этот ребенок. Если он родится, я сделаю анализ ДНК, тогда и поговорим.
Я во все глаза смотрела на мужа и не могла поверить, что эти страшные слова произнес именно он.
— Если родится? О чем ты говоришь, это же наша плоть и кровь.
— Я этого не знаю.
Меня начало подташнивать от того шока и ужаса, который я переживала, слушая слова Глеба.
— Глеб, ты что такое говоришь, это же наш ребенок. Твой и мой. Чей же он может быть еще? Ты ведь мой первый мужчина….
— Возможно, не последний. Я же не знаю, как ты проводишь тут время, пока я зарабатываю деньги, чтобы содержать тебя и твою семью, кого ты сюда водишь, чтобы развлечься.
— Кого я сюда вожу? — не выдержала я. — Кого я могу сюда водить, скажи мне? Я целыми днями сижу в этом доме, убираюсь, стираю и готовлю. Моя жизнь ничем не отличается от той, которую я вела раньше!
— Так ты еще и недовольна своей судьбой? Может быть, я даю тебе и твоим родителям мало денег? Неблагодарная! — крикнул Глеб и ударил меня по щеке, наотмашь, с оттяжкой.
От неожиданности я потеряла равновесие и упала. Он подошел ко мне, наклонился и сказал:
— И чтобы я больше не слышал от тебя ничего подобного.
А потом просто отодвинул меня ногой и вышел из комнаты.
Это был лишь первый тревожный звонок, который я не услышала. Я просто не знала и не могла поверить, что такое бывает, придумывала тысячи объяснений и оправданий действий мужа и боялась думать о истинной природе его поведения.
Другая история произошла примерно через два месяца после того, как я узнала, что беременна. У моего брата Ильи был день рождения, я зашла за ним в школу, поговорила с его учителем об успеваемости мальчика, потом мы пошли домой, где я поздравила брата и подарила маме платье, ведь это был и ее день тоже. Когда я возвратилась домой, Глеб уже был там. Я спросила, хочет ли он есть, но Глеб молчал. Не отвечал он и на вопросы о своем самочувствии и том, как прошел день на работе. Я отчаилась услышать ответ хотя бы на один вопрос и замолчала. Внезапно Глеб повернулся ко мне — его лицо было перекошено от гнева.
