Он присел на корточки. Взгляд Ульдиссиана последовал за ним, и впервые он увидал края какого-то рисунка, начерченного мелом. Вероятно, это был тот самый рисунок, который удерживал его на месте. Зорун положил алый камешек на один конкретный символ, который вспыхнул, когда кристалл коснулся его.
— Я бы на твоём месте сотрудничал изо всех сил, — сказал Зорун, поднявшись. — Камень усилит все эффекты, в том числе твою боль.
Маг поднял посох. Руны снова засветились.
Ульдиссиан закричал. Теперь ощущение было такое, словно его выворачивало наизнанку. Изменений в себе он не заметил, но его попытки отрицать боль не увенчались успехом.
Боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Ульдиссиан дал бы своей голове повиснуть, если бы ему была предоставлена такая возможность.
Кеджани усмехнулся.
— То, что ты испытал, ассенианец, может действительно с тобой произойти. Я могу превратить твои внутренности в наружности. Камень достаточно силён для этого. Я знаю наверняка, потому что уже опробовал его в этом деле, — он дал этому факту проникнуть глубоко в затуманенное сознание Ульдиссиана. — Вообще-то, сделать это будет совсем не трудно…
В этот миг Терул показался в пределах видимости. Зорун был отнюдь не доволен этим прерыванием, но он стал выслушивать великана, который пытался донести какие-то срочные новости.
— Наверху… — прокряхтел слуга. — Мантии…
Судя по выражению мага, он понял.
— Члены совета? Ты о них говоришь?
Маленькая голова Терула закачалась взад-вперёд.
Зорун погладил свою безупречную бороду.
— Они не могут быть здесь по поводу стражников, потому что они приняли объяснение их смерти. Они хоть что-нибудь сказали тебе касательно причины своего визита?
В ответ Терул только пожал плечами.
— Кретин! Дубина! Теперь мне нужно срочно с этим разбираться! — с раздражённым фырканьем Зорун взмахом руки приказал тучному слуге дать ему дорогу. Однако перед уходом заклинатель остановился, чтобы сказать Ульдиссиану:
— Это даёт тебе время привести в порядок все сведения, которые ты сообщишь мне, ассенианец. Советую к моему приходу быть готовым. Допрос начнётся незамедлительно.
Маг скрылся из виду. Терул остался; слуга смотрел хозяину вслед.
Затем с Терулом произошли странные изменения. Выражение гиганта стало более осознанным. Его глаза снова выдавали большой ум, который Ульдиссиану показалось, что он заметил раньше.
Терул наклонился и поднял алый камешек. По его безобразным чертам расплылось выражение жадности. При внимательном рассмотрении Ульдиссиан заметил кое-что ещё — пару странных рубцов, как бы ожогов, возле левого уха. Они казались очень недавними.
— Мефисто улыбается мне, — произнёс слуга, взглянув на пленника. Его речь стала более плавной и больше не соответствовала уму, который могла вместить такая маленькая голова.
Видно, раздался звук, который Ульдиссиан не мог слышать, поскольку Терул замер и взглянул в сторону. Затем, видимо, поняв, что звук не представляет важности, великан вернул внимание к Ульдиссиану. Он пристально заглянул пленнику в глаза, и более чем когда бы то ни было Ульдиссиан убедился в том, что Терул был гораздо большим, чем предполагал Зорун Тзин.
И, возможно, представлял бо́льшую угрозу для жизни сына Диомеда, чем маг.
— Даже это тело, с его-то животной силой, исчерпается чересчур скоро, — сообщил ему Терул. — Я думал, оно протянет гораздо дольше, но, быть может, всему виной недостача хороших мозгов. Будет интересно выяснить это. Позднее, конечно же.
Ульдиссиан понятия не имел, о чём говорит великан, но ему ничуть не нравилось, куда всё шло. Он попытался сосредоточиться на своих силах, но узор Зоруна сохранял его мозг затуманенным в этом отношении. Заклинание позволяло ему слушать того, кто находится перед ним, но не более того.
— Бедный Дюррам, — продолжал Терул. — Он даровал мне больше, чем я отважился надеяться, но я знал, что не доберусь до тебя, как бы быстро я ни бежал по джунглям. Я думал подловить тебя возле столицы — я знал, что ты захочешь пойти в столицу, — но, так сильно перетруждая тело жреца, я лишь быстрее его износил.
Лицо Терула продолжало кривиться, пока он говорил пугающим, много знающим тоном, и Ульдиссиану показалось, что меж этих искривлений он заметил что-то знакомое. К сожалению, заклинание, наложенное на его мысли, делало это воспоминание смутным.
Должно быть, великан что-то неверно прочёл на лице Ульдиссиана.
— Не бойся, что этот глупец неизбежно вернётся. Его надменность, которую я насытил, когда усилил все его заклинания, подтолкнула его к бо́льшим нарушениям, чем он представляет, — Терул склонил голову на бок. — И если ты думаешь, что я тут впустую болтаю, то взгляни на рисунок, и увидишь, что он постепенно подгоняется под мои нужды.
Как только он это сказал, Ульдиссиан почувствовал мощные силы, кружащиеся вокруг него. Они даже ещё сильнее связали его волю и усилили эффекты на его сознании до такой степени, что, промаршируй сейчас в комнату армия, Ульдиссиан вряд ли бы даже заметил.
В самом деле, сейчас для него существовал только Терул. Лишь зловещий слуга… Который говорил с узником так, словно они были знакомы гораздо дольше, чем несколько мгновений.
И почему-то Ульдиссиан был уверен, что это действительно так. Он снова стал бороться с заклинаниями узора, пытаясь физическими, магическими и умственными средствами сделать хоть что-нибудь.
Одна из слишком косматых бровей Терула поднялась. Его тёмные глаза завистливо блеснули.
— Какая сила… Сука сделала правильный выбор, уж это я признаю.
Его слова подняли напряжение Ульдиссиана до новых высот. Терул мог говорить только о Лилит. Но откуда он мог знать о демонессе?
Ульдиссиан сумел припомнить, что́ великан сказал прежде: что он использовал жреца по имени Дюррам, чтобы добраться досюда… Использовал его тело. Это значило, что на самом деле это не Терул, даже вообще не живое существо, а какой-то злой дух, вселившийся в великана.
Нет, не вселившийся. Одержимость означала бы, что слуга остаётся где-то глубоко внутри. Судя по тому, что Ульдиссиан мог видеть, это существо поглотило дух Терула. От великана не осталось ничего, совсем ничего.
И теперь злобная тень намеревалось то же самое проделать с сыном Диомеда.
В этот миг глаза великана расширились от удовольствия.
— Ах! Всё готово! — он одарил Ульдиссиана жуткой ухмылкой. — С камнем и обновлённым узором я могу не волноваться, что истощу тебя. Наконец-то я буду целым! И с твоим телом я подниму новую секту, где я, и только я, буду главным примасом! Мефисто хорошо вознаградит меня, возможно, сделает меня господином над всеми людьми.
