Огорченно взмахнув руками, Джинн вполголоса пробормотал:
— Грак-джи-джа-гаки-хар!
На древнепеликанском это означало: «Пусть их внутренности завяжутся узлом». Откуда у скелетов внутренности?
Хмыкнув, джинн слегка улыбнулся.
Вот именно — откуда? А вообще, не рано ли он впал в отчаяние? Ну, не получилось у него претворить в жизнь план спасения с помощью скелетов? Будет еще кто-то. Неизбежно.
Жизнь у крысиного короля достаточно суматошная. Пресной и нудной ее не назовешь.
Джинн хмыкнул.
Вот ведь кому-то везет. А тут — сиди в этой дурацкой лампе, купайся в давно осточертевшем бассейне, ласкай все тех же гурий...
Гм... бассейн...
Обитатель волшебной лампы вытянул ногу и коснулся кончиками пальцев поверхности воды. Теплая, чистая, ароматная вода, искупаться в истинное наслаждение.
Может, насчет бассейна он слегка погорячился? Так ли он ему надоел?
— Что угодно нашему повелителю?
Взглянув на вновь появившуюся перед ним белокурую гурию, Джинн не удержался, улыбнулся.
Нет, точно, он поторопился, решив, будто гурии ему надоели. Явно поторопился.
Мама — лучшая штука на свете. Быть рядом с ней приятнее, чем отгрызть голову какой-нибудь птичке, лучше, чем поймать и слопать зеленую шестиногую ящерицу, лучше, чем бежать по траве на двух сильных лапах и мечтать о тех, кого ты разорвешь на части, когда вырастешь.
Кусака знал это так же точно, как и то, что зеленое солнце обязано всходить на восходе и закатываться на закате, как то, что он со временем вырастет в настоящего, неутомимого охотника, от когтей и клыков которого не удастся ускользнуть никакой добыче.
От клыков и когтей, от огромных, страшных лап... В будущем, в далеком, ослепительном будущем... Потом...
А пока он бежал рядом с крысиным королем, стараясь от него не отставать, приглядывался к сопровождавшим их скелетам, запомнил как их зовут, слушал их разговоры, и все более убеждался, что они — дураки набитые. Хотя нет, не так. Один из них, предводитель, кажется, что-то собой представлял, а вот два других не стоили ничего. Да еще и болтали словно сороки.
И зачем крысиный король пошел с ними? Неужели их нельзя было просто разорвать? Ну да, они вооружены всякими, выглядящими опасно предметами. Только толку-то? Если у них есть лишь кости и нет мускулов, то они просто не могут быть очень сильны. А зубы? Это разве зубы? Такими зубами не напугаешь даже детеныша песчаного разбойника.
Нет, что-то тут не чисто. И все-таки мама с ними пошел, мама им подчинился. Почему? Вот бы узнать. Но сам мама вряд ли сейчас станет это объяснять. А кто-то другой...
Впрочем, есть и другие. Почему бы, например, не поговорить с любителями поболтать? Вдруг удастся из них что-то вытянуть?
Тиранозаврик, до этого тащившийся в самом конце двигавшейся по дороге группы, вдруг быстрее заработал лапами и, догнав шедших рядом Хромоногого и Широкую Кость, спросил:
— А правда, вы когда-то были людьми?
— Отстань, шкет, — буркнул Хромоногий. — Не приставай к старшим.
— Это кто — старшие?
— А ты как думаешь? Мы, конечно. Вот вырастешь, совершишь массу самых разных глупостей, потом умрешь и тогда...
— Какие глупости я должен совершить?
Этот вопрос поверг Хромоного в задумчивость.
— Что, не хочешь признаваться в своих ошибках? — ехидно спросил Широкая Кость.
— Если бы... — ответил Хромоногий. — Если бы дело было только в этом...
Топая рядом, Кусака внимательно слушал.
Пусть разговаривают, пусть ссорятся, забыв об осторожности. А вот он, в нужный момент, задаст надлежащий вопрос, и тогда, возможно, что-то узнает.
— А в чем же? — поинтересовался Широкая Кость. — В чем, тогда?
— Что можно считать ошибками? Как ты можешь определить, какое действие нанесло тебе вред? Вдруг на самом деле оно спасло тебя от еще большей беды? Причем от какой именно, ты никогда не узнаешь.
— И смерть? — не отставал Широкая Кость. — Даже она?
— Безусловно.
— Как это?
— Ну...
А ведь — пора, решил Кусака, и поинтересовался:
— Эй, ходячие кости, а куда вы нас ведете?
— Ты чем слушал? — спросил Хромоногий. — Мы все как надо объяснили твоему спутнику. Его желает видеть Повелитель.
— Повелитель? А кто это? У него что, очень большие зубы?
— Зубы у него нормальные, — ответил Широкая Кость. — Вот как у меня, например.
Взглянув на его зубы, Кусака подумал, что такими гнилыми пеньками невозможно напугать никого на свете, разве что какого-нибудь дантиста, а тем более его могущественного маму.
Нет, тут что-то не так.
— И почему он так грозен? — еще раз спросил тиранозаврик. — Почему он вами повелевает?
— Он вернул нам жизнь. Понимаешь?
Кусака кивнул.
Вот это он как раз понимал хорошо.
У них тоже был мама. И звали его Повелителем. Он был здоровым таким мамой, умел откладывать яйца, из которых потом вылупляются скелеты. Такие, как те, что сейчас топают рядом по дороге. Интересно, как он выглядит, этот Повелитель? Как здоровенный скелет крысиного короля? Нет, скорее всего, как огромный человеческий скелет.
И значит...
— А чем он питается? — спросил Кусака.
— Ну-у-у... хм... Наверное... — пробормотал Хромоногий.
— Не знаю, — честно признался Широкая кость.
— Ага, — сказал Кусака. — Значит...
— И вообще, что ты ко мне пристал? — вспылил Широкая Кость. — Отстань, а не то у тебя сейчас начнутся неприятности.
— Вот именно, — поддакнул ему Хромоногий. — Учти, нам некогда. Мы еще не выяснили... В общем, мы еще не выяснили...
— Кто из нас больше понимает в крутых брайдерах, в их чудовищных бойцовых качествах.
— Хочешь сказать, что ты в этом понимаешь больше меня?
М-да, теперь тут ловить нечего.
Кусака еще немного добавил шаг и пристроился рядом с крысиным королем. Сразу, как и положено, где-то внутри у него стало тепло и приятно.
Все — таки мама.
А Повелитель... Сейчас, конечно, какие-то вопросы скелетам задавать бесполезно. Они все равно не ответят. Но вот потом... Нет, этого он так не оставит, и постарается разузнать о Повелителе как можно больше. Вдруг пригодится для того, чтобы в нужный момент помочь дорогому мамочке?
К вечеру они вышли на берег широкой, но неглубокой реки, и тут крысиный король заявил, что устал и должен отдохнуть. К этому времени Кусака умаялся настолько, что не смог идти дальше и его пришлось нести на спине.
