Молодец! — отметил Дамон, наклоняясь над узником. Волшебницу можно было понять: опыта у нее немного, а даже он за всю свою долгую и неспокойную жизнь такого не встречал! Узник представлял собой обтянутый кожей скелет, сплошь покрытый ранами различной степени давности, тяжести и происхождения. Ничего, кроме цепей, на нем не было, и пол, пожалуй, единственное, о чем можно было сказать определенно. Дамон скривился и поднял голову.
— Вот ваш источник. Точнее один из них, — он брезгливо сбил из гнезда, переливающийся багровым кристалл размером с грецкий орех и поддал ногой в сторону Рузанны. Руны, вспыхнувшие на креплении в потолке, выгорали с тихим шипением.
— Я о таком только читала, — хрипло произнесла волшебница, с не меньшим отвращением подбирая кристалл через ткань подола.
— Я тоже, — подтвердил темный, — Теперь у вас получится отследить Азара. Идите.
Он кивнул тихо, без стеснения, матерившемуся герою и направился к стеллажу.
— А вы?
— Я задержусь, — отмахнулся Фейт, разыскивая подходящий инструмент.
— Зачем? — удивилась Рузанна, и тут же потупилась, — Да, конечно.
Оставшись один, Дамон снова вошел внутрь и остановился, разглядывая кучку жалкой отвратительной плоти. Бедняга находился в таком состоянии, что испытывать что-либо, кроме гадливости было трудно, но всегда сидевший в нем дух противоречия подталкивал сделать нечто совершенно противоположное тому, о чем подумала Рузанна. К тому же, когда-то он сам находился примерно в таком же положении в Башне, с той лишь разницей, что его хотя бы не пытали. Парня выпили почти полностью, так что Дамон не чувствовал даже слабого проблеска Силы, да и обычное имеющееся у любого живого существа поле едва-едва мерцало. Можно ли его вообще еще спасти? Маг выдохнул и начал сбивать цепи с выгравированными на них рунами anh'mor.
Когда седой доктор со своей ношей появился в зале, отведенной под лазарет, люди потрясенно замолчали.
— Что за…? — один из бывших у него на подхвате солдат обрел таки дар речи.
— Только не вздумаете падать в обморок! Солей у меня нет! — резко отозвался Дамон, чувствуя, что его самого может самым позорным образом стошнить, — тащите сюда стол. Грейте воду, много… Самые большие котлы. Найдите чистые простыни — рвите на полосы. Пошарьте в лаборатории: мне нужен спирт. Весь.
Он с облегчением сгрузил тело на придвинутый к окну стол: весило оно едва ли больше снятых цепей, но прикасаться к нему, а уж тем более держать на руках — было невыносимо противно.
— Где леди?
— Леди отбыла докладывать Совету, — ответил появившийся рейдер Маркус.
Дамон замер на долю секунды: докладывать? О чем именно? Сколько у него осталось времени, прежде чем сюда явятся уже по его голову? И что теперь, бежать? Раз уж начал, надо хоть с этим страдальцем закончить!
Злобно оскалившись лекарь отскабливал с хрупкого тела грязь, попутно проводя первичный осмотр и простейшую дезинфекцию. Черные глаза горели жутким огнем, и окружающие взирали на него со священным трепетом, хотя сам врач через некоторое время уже не видел ничего вокруг. Подсчет был неутешительный. Вообще не понятно, почему несчастный еще дышит. По всему телу ожоги от огня и воды перемежались с рваными и резаными ранами, и это не считая просто кровоподтеков, мелких ссадин, сломанных ребер и чудовищной худобы. Руки — отдельный разговор: пробитые насквозь ладони, многократно переломанные пальцы с содранными или слезающими ногтями, запястья, как щиколотки и шея, не просто сбиты, — изорваны шипами на внутренней стороне оков… Если парень каким-то чудом выживет, еще придется постараться, чтобы не остался калекой! Как же не вовремя Рузанна отбыла! Хотя, она была уверена, что он добьет мученика, видимо несмотря на свои принципы, сочтя что в данном случае смерть для него будет только благом…
Шалишь! Не дам! Узник был настоящим вызовом всем его знаниям.
Дамон взялся за кисет, который забрал у Сивилла и задумался на мгновение: что лучше неизбежный болевой шок, когда он займется ранами всерьез, или риск остановки сердца, которое и так еле-еле бьется, от наркотика. Взвесив за и против, он все-таки выбрал последнее. Завершая первый подготовительный этап, Дамон начал срезать кишевшие паразитами патлы, и — обомлел!
Во-первых, над пленником не только издевались, но и глумились. А во-вторых, это был эльф! Которому срезали кончики ушей, и при этом довольно давно: раны не воспалились и уже зарубцевались — как видно тогда его организм еще мог регенерировать. Что ж, то, что узник оказался из Дивного народа, как-то объясняло живучесть жертвы, но довести эльфа до такого состояния, что его не только невозможно опознать внешне, но и почувствовать отличия на эфирном плане?! Наверное, только сейчас он в полной мере стал отдавать отчет о склонностях сбежавшего колдуна и был бы очень не против с ним встретиться!
Должно быть, это тот эльф, которого поймал Сивилл. Вспомнив о юноше, Дамон помрачнел еще больше: нельзя было его оставлять!
А что делать? Предположим, что Рузанна прониклась к нему расположением в такой степени, что не выдаст Совету, но например этот конкретный эльф, если придет в себя, обнаружив в пределах досягаемости темного, скорее всего сначала снова впадет в беспамятство — от шока, а потом поспешит просветить окружающих на счет доброго доктора.
Нет, судьба определенно решила побить на нем все рекорды по нелепости происходящего! Сначала он штурмует замок чернокнижника в составе Белого отряда и лечит его жертв. Потом белая волшебница упрекает его за то, что он отравил темного магеныша, после чего он помогает ей найти следы сбежавшего преступника. А теперь еще и спасает жизнь… эльфу, который… А что тому еще было здесь делать?
Однако, сказать по чести, Дамон был не просто потрясен, — сражен на повал при виде двух перекрещенных золотистых месяцев на шее своего пациента чуть ниже линии волос.
Сколько веков прошло с тех пор, как он видел такой знак? И кажется, тогда они извели Свору под корень. Свора… Сами-то себя они называли Стражами, но темный эпитет подходил больше их задаче: выслеживать и уничтожать черных и других врагов Великого леса. Ищейки. Фанатики. Значит, они появились вновь…
Вот теперь, парень ты точно выживешь: слишком многое нужно у тебя узнать!
Хотя… новые находки поставили это соображение под сомнение. О! Конечно, что еще может сломить пленника вернее насилия, но судя по повреждениям… Тут уже всякое воображение отказывало! Врач, не прерываясь, был вынужден парой глубоких вздохов подавить очередной приступ тошноты. Вспомнит ли эльф о том, что с ним было? Если вспомнит, сохранит ли рассудок?
