– Надежда всегда есть. И, как ни странно, одна из структур, что действительно готова драться с Тварью, – это ваши старые знакомые. Орден тёмного пламени. Или валчи.
Маленький человечек восточного вида, постоянно кланяясь, что-то рассказывал Лизо. Руки его совершали столько движений, что иногда это напоминало пляску. Лизо задал вопрос. Маленький человек ответил и снова поклонился. Затем, пятясь, начал отступать к двери. Лизо смотрел ему вслед. На лице валча не отражалось никаких эмоций, но Грач, наблюдавший за этой сценой со стороны, готов был поклясться, что цветный в ярости. Маленький человек, видимо, тоже это понимал, потому что его движения, и раньше без меры почтительные, стали абсолютно раболепными. У выхода он стлался, почти сливаясь с ковриком, тяжелые двери открыл пяткой и выскользнул на улицу.
И остался жив.
– Кто это? И что он тебе рассказал? – спросил Грач.
– Мой соглядатай из Стамбула, – ответил Лизо. Он улыбнулся тонкими губами, в глазах валча выплясывал тёмный огонь. – Как я и предполагал, тверитяне там. Уже почти две недели. Но наши друзья-турки, которым я заплатил, их не тронули.
– Почему?
– Их оказалось слишком много. – Лизо снова растянул губы в улыбке. – Мне они сообщить побоялись. А пока подтягивали силы, те уже пристроились в ученики к Фарсалу. – Грач нахмурился. Лизо неспешно продолжал, рассматривая полированный ноготь большого пальца. – На Фарсала напасть они, естественно, тоже побоялись. А теперь решили ничего не делать и закрыли нам въезд в Стамбул.
– Это тот самый Фарсал?
– Да. Самый сильный маг в Турции. А может быть, и в Центральной Азии.
– Погоди. – Грач рискнул переспросить. – Они что, оставили деньги, ничего не сделав? И даже не предупредили о появлении беглецов?
– Они пытались что-то сделать. Какие-то идиоты с ножами нападали под видом бродяг. Разумеется, ничего не вышло.
– А потом решили сэкономить.
– Визирь посчитал, что разумнее пустить всё на самотёк. Я не удивлюсь, если они захотят оправдаться тем, что школяров было не четверо, а почти сорок.
– Откуда там сорок школяров?
– Так они же всех бандитов за их бойцов посчитали. Это Восток, Грач. Здесь своя логика.
– А серебро?
– А серебро потрачено, – объяснил Лизо. – Да и знают они, что я не принял бы денег обратно. Фарсал силён и очень близок с султаном. И они закрыли нам въезд. – Лизо ещё раз улыбнулся, глаза валча стали абсолютно мёртвыми. – Как дети, честное слово.
Грач хрустнул пальцами, переваривая эту информацию. Сокрушаться о серебре он, разумеется, не стал.
– А почему твой человек не отсвистелся через глину?
Лизо удивленно посмотрел на цветного.
– Потому что проверить свист на лживость невозможно. Не побоялся, лично доставил плохую весть. Он всё сделал правильно и будет жить дальше. Я даже заплачу ему больше, чем положено. Из денег визиря.
– Когда мы выезжаем? Фарсал – противник очень серьёзный. Надо бы призвать ещё бойцов.
Лизо помолчал, что-то про себя прикидывая.
– Мой добрый друг визирь, видимо, постеснялся беспокоить Фарсала, так что поначалу маг нам не помеха. А потом разберёмся. Как раз и серебра будет в избытке. Там есть что взять.
– Так когда мы выезжаем? – снова спросил Грач.
– Сегодня ночью.
– Сейчас они поумнели, – продолжил свой рассказ Фарсал. – Странно поумнели, через логику. Пытаются найти реальные составляющие человека. То, что в религиях называют душой. Парадокс в том, что ищут эти бедолаги на физическом уровне, где их душа опустошена. Бурдюк, сморщенная оболочка. И вот эта оболочка, повинуясь глубинным командам, начинает поиск собственного наполнителя. Душа их выпита досуха электромагнитными отсосами, разрезана на дольки фотографическими кадрами и не может целостно себя проявить.
– Как грустно это слышать... – прошептала Ольга.
– У попавших в симбиоз с электроникой последовательно уничтожаются абстрактные начала разума. Дети перестают самостоятельно считать. Они пользуются специальными машинками. По прошествии всего одного поколения это оказывает катастрофические последствия. Затем ликвидируется умение писать – люди переходят на клавиши. И, наконец, сама потребность в общении, то есть владение словом, формирование мира. Живое общение заменяют телепередачи, фильмы и сериалы. Тварь запускает щупальца в каждый мозг, расшатывая восприятие реальности, раскрывая собственные, электронные пространства, в которых они вязнут, как муха в паутине. Исчезают, перерождаются даже детские игры. Мир начинают формировать команды машин со всеми вытекающими отсюда последствиями. Человеческий социум исчезает, сливается с машинным, быстро в него перерождаясь.
– Расскажите ещё раз, как это началось, – попросил Никита. Фарсал терпеливо кивнул.
– Тварь, а именно так должно называть это существо, проникла в их мир в конце девятнадцатого века. До этого жизнь людей последовательно налаживалась. Всё становилось лучше – возрождалось искусство, очищались от скверны религии, медленно, но верно богател даже простой люд. Их мудрецы предчувствовали приход Твари, страшились её, что отразилось в священных текстах и пророчествах. Но никто не знал, в каком обличье она придет. И вот всё стало ухудшаться.
Всё сразу и во всех областях, а началось именно с этого существа, появление которого было встречено с восторгом, как изобретение, как волшебство... Это и было волшебство, вернее, волшба, колдовская тень чудовищной личины...
Быт улучшился. Якобы. Вот только стала исчезать рыба из рек и звери из леса. Человек перестал быть человеком, он все меньше походил на разумное существо – не сразу, почти полтораста лет прогрызала Тварь защиту человеческого социума. Начались чудовищные войны. Убийство стало почти обыденностью. Если сравнить их газетные статьи с интервалом в столетие... Те кошмары, от которых у прадедов леденела кровь, не вызвали бы у потомков даже беглого внимания. Смерть перестала травмировать, потому что в глубине души каждый человек уже понимал, как мало она значит. Каждый понимал, что он пустышка, что умерли давно и все.
– А рыба и звери? Человек Твари помеха, а зачем она природу губит? – спросил Тарас.
Фарсал потянулся за посохом, но потом передумал.
– Опять ты не понял. Человек ей не помеха, не враг. Человек ей сырье и дойная корова. Она паразит, развивающийся в астральном существе, имя которому человеческая цивилизация. – Фарсал вытянул из чучела новое перо и закрутил его в пальцах. – Человек ей нужен, как осе необходима гусеница, чтобы отложить яйца. А остальное... Природа благо для нас, а электрической твари нужна техногенная среда. Поэтому все их так называемые технологии несут в себе страшный, разрушающий заряд, мысль пачкается ещё на уровне изобретения, и сбросить это ярмо они не в силах.
