Тови улыбнулась.
— Он сделал тебя шлюхой, чтобы ты узнавала для него то, что он хочет знать.
Никки не ответила, вместо этого она сказала:
— Я случайно узнала о какой-то дуре, которая пыталась что-то украсть, но вместо этого умудрилась сама себя ранить. Кое-что в ее описании показалось мне знакомым, и заставило поехать и проверить, не могла бы это быть ты.
Тови кивнула.
— Боюсь, дело совсем плохо.
— Я приехала убедиться, что ты будешь умирать долго. Я хочу, чтобы ты страдала. Это будет моя месть за то, что вы оставили меня в лапах Джеганя, когда убегали. Вы даже не потрудились сообщить мне, что это вообще возможно.
— Мы ничем не могли тебе помочь. У нас появился шанс и мы должны были воспользоваться им, вот и все. — Хитрая усмешка скользнула по ее лицу. — Но ты тоже можешь освободиться от Джеганя.
Никки резко наклонилась вперед.
— Как? Как мне освободиться?
— Исцели меня, и я расскажу.
— Ты хочешь сказать, излечить тебя, чтобы ты снова могла предать меня? В просьбе отказано, Тови. Или ты все мне расскажешь, или я буду сидеть тут и смотреть, как ты отправишься в вечные объятия Владетеля. Я могу достаточно долго поддерживать в тебе жизнь. — Она наклонилась ниже. — Таким образом ты сможешь чувствовать боль в кишках куда дольше.
Тови захватила рукой платье Никки.
— Пожалуйста, Сестра, помоги. Мои раны очень серьезны.
— Говори, Сестра.
Она выпустила из руки платье Никки и повернула голову так, чтобы смотреть в сторону.
— Это узы с Лордом Ралом. Мы поклялись ему в верности.
— Сестра Тови, если ты считаешь меня настолько глупой, я заставлю тебя страдать, ты будешь сожалеть об этой мысли до самой своей смерти.
Она повернула головку, чтобы снова видеть Никки.
— Нет, это правда.
— Как можно принести клятву верности тому, кого хотите уничтожить?
Тови усмехнулась.
— Это придумала Сестра Улиция. Мы поклялись ему в верности, но заставили позволить нам уйти прежде, чем он получил возможность приказывать нам.
— Твоя история становится все более нелепой.
Никки убрала руку от руки Тови, прервав струйку исцеляющей магии. И смотрела, как Сестра Тови стонет от боли.
— Пожалуйста, Сестра Никки, это правда. — Она схватила Никки за руку. — В обмен на разрешение уйти, мы дали ему то, чего он хотел.
— Что такого мог хотеть Лорд Рал, чтобы позволить уйти Сестрам Тьмы? Это — самая безумная история, которую я слышала в жизни.
— Женщину.
— Что?
— Ему нужна была женщина.
— Как Лорд Рал, он может получить любую женщину, которую захочет. У него есть все возможности убедить ее, что его постель гораздо приятнее, чем встреча с его палачом. Никто не захочет отказывать ему. Едва ли ему нужны Сестры Тьмы, чтобы заполучить себе в постель женщину.
— Нет, нет, не просто женщину. Женщину, которую он любит.
— Ну да, конечно. — Никки раздраженно вздохнула. — Прощай, Сестра Тови. Передай Владетелю привет, когда попадешь к нему. Сожалею, но боюсь, что вашу встречу придется отложить на некоторое время. Мне кажется, ты можешь задержаться тут надолго. Мне очень жаль.
— Прошу тебя, — ее рука потянулась, чтобы прикоснуться к той единственной, которая могла бы еще спасти ее. — Сестра Никки, прошу тебя, выслушай. Я расскажу тебе все.
Никки села и снова взяла Тови за руку.
— Хорошо, Сестра, но только помни, что магию можно применять разными способами.
Спина Тови выгнулась.
— Нет, пожалуйста, — выкрикнула она в муке.
Никки ни минуты не раскаивалась в том, что делает. Она знала, что между причиняемым ею страданием и пытками, которые применяет Имперский Орден нет ничего общего. Хотя с виду это было очень похоже. Но ее целью было одно лишь желание спасти жизни невинных людей, тогда как Орден использовал пытки для покорения и завоевания, как способ вселить во врагов страх. И имперцам это нравилось, потому что жестокость заставляла их чувствовать себя хозяевами не только боли, но и самой жизни человека.
Имперский Орден использовал пытки потому, что не имел никакого уважения к человеческой жизни. Никки использовала боль потому, что уважала жизнь. Когда-то она не увидела бы этой разницы, но с некоторых пор эта разница становилась ей все более очевидной.
Никки полностью сняла боль, ее сила сочилась в старуху, отчего Тови откинулась назад со слезами благодарности на глазах.
Тови блестела от пота.
— Пожалуйста, Сестра, помоги мне, за это я расскажу тебе все.
— Для начала расскажи, кто нанес тебе удар.
— Искатель.
— Искатель, это Ричард Рал. Ты серьезно полагаешь, что я поверю этой истории? Ричард Рал без колебаний оставил бы тебя без головы.
Голова Тови качнулась из стороны в сторону.
— Нет, ты не поняла. Этот человек нес Меч Истины. — Она указала на свой живот. — Я не могла не узнать Меч Истины, когда он пронзил меня. Этот тип застал меня врасплох, и прежде чем я поняла кто он и чего хочет, этот ублюдок нанес удар.
Никки в замешательстве прижала пальцы к бровям.
— Думаю, нам лучше начать сначала.
Тови впала в беспамятство. Никки увеличила количество магии, текущей через нее, немного облегчая состояние больной, но не излечивая ее раны. Никки не хотела полностью исцелять ее, ей нужно было, чтобы Тови не могла помочь сама себе. Хотя сестра и имела вид доброй бабушки, но была гадюкой.
Никки уселась поудобнее, положив ногу на ногу. Ночь предстояла долгая.
Когда Тови снова пришла в себя, Никки сидела прямо.
— Значит, вы принесли клятву Ричарду, как Лорду Ралу, — сказала Никки, словно в их беседе вовсе не было перерыва, — и это защитило вас всех от сноходца.
— Верно.
— И что потом?
— Нам удалось бежать. Мы следили за Ричардом, чтобы использовать его в нашей работе для хозяина. Необходимо было найти приманку.
Никки очень хорошо знала, кто такой их хозяин.
— Что значит приманку?
— Чтобы исполнить свой долг перед Владетелем, мы должны были быть уверены в том, что Ричард Рал не вмешается в наши планы. И мы нашли способ удержать его.
— Что нашли?
— Кое-что, способное сохранить узы между нами и Лордом Ралом, что бы мы ни делали. Это была блестящая мысль.
— И что же это?
— Жизнь.
Никки нахмурилась, сомневаясь, что услышала то, что услышала. Она направила поток магии на рану Тови и немного исцелила ее.
После того, как Тови очухалась от приступа боли, Никки спросила тихим голосом.
— Что ты имела в виду?
— Жизнь, — наконец выговорила Тови. — Для него это высшая ценность.
— И что?
