— Команда боевого факультета лишается еще трех очков за грубую игру.
Дождавшись, пока конструкторы отнесут товарища к уже покалеченному и приведут его в чувство нашатырем, а после оставят залечивать дырки, я подошел к капитану противников в своем теле и спокойно спросил:
— Продолжим играть грубо, или все-таки будем придерживаться правил?
Тот глянул на две тушки за границей площадки, видимо, понял, что такими темпами он через пару минут останется совсем без команды, и сказал:
— Хорошо, Алекс, играем по правилам.
— Вот и замечательно!
Развернувшись, я вернулся на исходную, и прикинул, как можно за оставшиеся пять-семь минут ликвидировать разрыв и обеспечить себе хорошее преимущество. Выбора не было, даже с таким уменьшенным составом конструкторы могли оказать серьезное сопротивление, просто сосредоточившись на защите, так что придется доставать свой козырь — скорость. Но не только скорость Кисы, чье тело уже полностью восстановилось от повреждений.
По сигналу гонга я кинулся вперед, чувствуя во всех телах необычайно сильное сопротивление воздуха. На этот раз черта промелькнула под ногами яркой полосой, а щиты конструкторов оказались такими непрочными, что мне без труда удалось завладеть мячом, а потом смести с дороги защитников и забросить его в окно. На этот раз даже никто не пострадал. Пара синяков не в счет. Вернув себе обычное восприятие времени и возвратившись на исходную, я снова повторил свою атаку, на этот раз даже не став пробивать силой плетения, а просто их разрушая. Еще одно очко вместе с ошеломлением конструкторов стремительностью наших действий стали мне наградой.
Я вот дальше я зарвался. Просто в следующий раз команда Фаррада сама ринулась в наступление и сменила защитные плетения на атакующие, так что мне пришлось несладко. Ускоряясь еще больше, я сумел вырвать мяч из рук капитана и швырнуть его в башню, едва не увеличив этим мощным броском диаметр окна в ней. Но возвратившись назад, я понял, что команда начинает уставать. И если раньше усталость хоть как-то можно было игнорировать, то сейчас я почувствовал, что мышцы игроков становятся ватными, их тела никак не могут отдышаться после стремительных бросков, а сердца колотятся так, словно хотят выскочить из груди.
В общем, я понял, что теперь ускорением могу пользоваться только в теле Кисы и своем, а потому следующие два раза применил старую уловку с иллюзиями и всего вдвоем обходил защиту конструкторов, к которым пришло покалеченное пополнение. Двое игроков уже восстановились после моих атак и горели желанием во что бы то ни стало вырвать у нас победу. Но следующая атака команды Фаррада закончилась неточным броском. Неточным потому, что я специально подлавливал этот момент и загодя заготовленным воздушным кулаком слегка скорректировал бросок соперника. Мяч срикошетил прямо в руки Кисы, и в кратчайший срок был доставлен прямо мне на ногу, а потом оказался в башне конструкторов.
А следующую атаку я встретил в центре поля, воспользовавшись приемом целителей и осыпая конструкторов градом плетений. Под таким напором устоять было сложно и когда нападавшие после точных ударов лишились мяча, мне оставалось только не дать возможности задержать любое из моих тел за чертой. Бросив взгляд на песочные часы, я понял, что осталось всего несколько минут, поэтому встретил новую атаку на сверхскорости, чувствуя, как Лихош отключился от боли в порванных связках. Мы остались вдвоем с Хором, который держался из чистого упрямства. Мельком я даже позавидовал потерявшим сознание. Им-то хорошо, а я тут горбачусь и вдобавок получаю все прекрасные ощущения переутомления, помноженные на семь раз.
Новая атака конструкторов наконец-то принесла им долгожданное очко, позволив сократить отставание. Сказать по правде, я особо и не выкладывался, только постарался создать соперникам как можно больше неприятностей на пути к окну, наблюдая краем глаза за тем, как неумолимо уменьшается уровень песка в колбе часов. Когда я неспешно достал мяч, Фалиано вновь активировал свой амулет, а конструкторы, ошибочно предположившие, что наш бросок будет снова проходить на сверхскорости, сгрудились возле башни, закрывая ее. Но я стоял на месте, переглядываясь сам с собой, отдавал в собственном теле бессмысленные команды, делал передачи… короче, всеми силами изображал выбор нужной стратегии и подготовку к атаке. А когда конструкторы, наконец, сообразили, что я банально тяну время, и сами кинулись в атаку, над площадкой раздался звук гонга и голос ректора сделал такое долгожданное объявление:
— Со счетом семьдесят — шестьдесят восемь в Игре этого цикла побеждает команда боевого факультета.
Над трибунами поднялся рев. Болельщики не могли сдержать свои чувства и выплескивали их с криками. Кто с радостными, кто с раздраженными, совсем равнодушных не было. Все это создавало жуткую какофонию голосов, далеко разносившуюся по окружающему лесу, но лично меня просто оглушал дикий крик демона в моей голове:
— Алекс, мы победили! Победили, слышишь!!!
— Слышу-слышу, — поморщился я. — И незачем так орать!
Пока судьи неспешно поднимались со своих мест, а Ризака поздравляли с победой преподаватели, ко мне, все еще отходящему от дикого напряжения Игры, подошел Фаррад, который без предисловий спросил:
— Как тебе это удалось?
— С трудом, — буркнул я. — Или тебе нужно объяснить способ, с помощью которого я все это проделал?
— Нет, я вижу, что ты объединил свою команду одной клятвой и сам управлял всеми игроками… Но я хочу знать, каким образом ты смог это сделать? Плетение ускорения восприятия? Или специфический эликсир для расширения сознания?
— Нет, Фаррад, все это запрещено, а я не настолько глуп, чтобы так рисковать. Просто я могу быстро думать, поэтому у меня все получилось.
— Выходит, все это было притворством? И ваша вчерашняя тренировка, и первая половина Игры, когда ты позволил нам оторваться по очкам? И твое замечание о том, что надеждам не суждено сбыться?
Сказать или нет? А, ладно! Все равно сам потом все узнает, нашим ведь ни за что не удержать языки за зубами.
— Притворством был только последний пункт. Ведь не мог же я таинственно ухмыльнуться и сказать нечто вроде «Сам увидишь»? Тогда бы вы до предела увеличивали разрыв в счете, справедливо опасаясь подвоха.
— Значит… ты намеренно вызвал разлад в команде, подстроил свое смещение, использовал бездарность Златко, чтобы мы могли посмотреть на вашу тренировку и потом не заподозрили обмана?
Фаррад покосился на тело капитана, стоящее рядом, ожидая упреков или возражений, а я усмехнулся и ответил:
