— К чему ты это, Лиари? — устало проговорил Лациф, оперев свой лоб на пару пальцев.
Девушка посмотрела на него:
— Я здесь достаточно долго, чтобы понять, что происходит. Король хочет уйти. Мой прекрасный король жаждет свободы.
— Тебя это не должно тревожить. Чего бы я не хотел, в беде свой народ я не оставлю.
— А потом? Когда беда уйдет? Когда врагов не останется?
— Не будет угроз, не будет нужды и во мне, — Лациф сдвинул брови и нахмурился.
— Я видела Бессмертных. Ваши воины бились по-настоящему храбро. Они бесстрашно отстаивали одну единственную маленькую дверцу, что вела в нору.
— Просто знали, что будет если не отстоят, — усмехнулся гомокул.
— Так отчаянно кидаться на врага никто не станет из-за страха. Так отчаянно желать умереть можно, только если ты искренне желаешь кого-то защитить, только если чья-то жизнь для тебя важнее своей собственной.
— Там у каждого был кто-то близкий, а даже если и нет, игроки имеют привычку входить в раж. Они азартны и не боятся смерти.
— А как же здешние воины? Те, кто родились в Цивитасе?
— Лиари, — король вздохнул. — Говори прямо.
— Вы создали общество, в котором великаны сражаются бок о бок с эльфами. Вы создали общество, что готово к самопожертвованию. Ваши воины истинные герои, ведомые желанием защищать.
— Вот и прекрасно. Значит я с чистой совестью смогу уйти на покой.
— Они та самая птичка, — Лиари с надеждой глядела на короля. — А вы ее душа.
Лациф прикрыл глаза.
— Ты сама сказала, мои создания и сами прекрасно справляются.
— Посмотрите на нее, — девушка поглядела на красную птаху, что чистила свои сверкающие на солнце перышки. — Она так красива и так спокойна. Но это вовсе не означает, что, если из нее вынуть душу она останется такой же как сейчас. Вытащи из нее ее душу, и она обратится в то, чем изначально была и ничто не поможет ей остаться прежней. Она просто не сможет по-другому. Она была рождена такой. В узде ее держит только душа. Цепь, что не позволяет ей вернуться к хаосу, — хранительница смотрела на своего короля, а он смотрел на нее.
— Что это за раны? — Лациф холодно кивнул головой на прикрытую одеялом правую ногу.
Лиари смирилась с тем, что этот разговор закончен и покорно ответила:
— Плата.
— Точнее.
— Кара за то, что я использую силу отца. Он проклял меня, изгнал и лишил этого права. Теперь каждый раз, когда я взываю к лесу, часть моего тела становится такой. Раньше это были незначительные, почти незаметные раны, но чем сильнее мое колдовство, тем больше плата.
— И что же тебе нужно такого наколдовать, чтобы умереть?
— Призвать отца. Этого он мне не простит.
— Ясно, — Лациф поднялся. — Я тебе благодарен, но больше не колдуй.
— Мой король, — девушка торопливо вскочила с кровати и остановила гомокула, встав перед ним. Она аккуратно, смотря Лацифу прямо в глаза, сняла с себя длинную ночную рубашку из легкого тонкого хлопка цвета нежного неба. — Теперь я уродлива?
Ткань медленно спадала с ее тонких покатых плеч, оголяя все больше и больше прекрасного тела. Сантиметр за сантиметром Лацифу открывалось восхитительные женские формы, изящные тонкие изгибы и упоительно прекрасные бедра. И вот перед ним стояла совершенно обнаженная Лиари; ее черные дивные волосы спадали до самых щиколоток, часть из них, словно невзначай, прикрыла упругую грудь, но эта нагота заставляла Лацифа наслаждаться и вместе с тем жутко раздражаться.
— Оденься, — резко отчеканил он.
— Все от того, что я теперь такая?
— Мне плевать на твои шрамы. Они тебя не портят. Но я…
Он не успел договорить. Девушка впилась в его губы, прильнув к нему всем своим теплым телом.
Не стал отталкивать.
Поцеловал в ответ.
А потом отстранился, болезненно посмотрел на нее и ушел, ничего не сказав.
Галиш шел в направлении, указанном той зеленоволосой эльфийкой. Он уже отдал монету Коде, собрал листьев и травы, убил нескольких дикобразов и, наконец, мог вернуться на рынок к торговцу, поэтому и решил сделать небольшой крюк по пути. За ним долгое время ходил Первый, но теперь он спал с хвоста, и Галиш, наконец, вздохнул спокойно. Идя неторопливо и насвистывая песенку под нос, высокий крепкий эльф увидел узкую протоптанную тропу. Уставился на нее и пошел вдоль. Тропа вилась, ведя сквозь заросший бамбуком лес, пока перед Галишем не предстало высокое дерево, непохожее ни на одно ему известное. То ли дуб, то ли баобаб, с голыми черными ветвями, на которых как листья весели обглоданные скелеты.
Парня затошнило. Желудок заволновался. Бредли скрутило и, в конце концов, вырвало.
— Мерзость-то какая, — сплевывая рвоту, выругался Галиш.
Он обошел дерево. Со жгучим чувством отвращения прикоснулся к одному из скелетов и прочел: «Агнец».
Больше никакой информации не предоставлялось.
«Древо Создателя. Вкуси его плодов и, если достоин, получишь силу ранее тебе неподвластную», — значилось в описании.
— Это их съесть что ли надо? — Галиш поглядел на затхлые синие куски мяса, сочившиеся червями, и торопливо отошел, почувствовав новые рвотные позывы. — Гадость.
Он запомнил примерное расположение дерева на карте, на всякий случай заскринил координаты и торопливо отправился к торговцу.
Тот встретил его заготовленной улыбкой и протянул руку. Брут вложил в нее несколько антар и заполучил долгожданное оружие. В углу экрана появилась метка о выполненном задании и тут же раскрылась рамка с сообщением:
«Поздравляю тебя, юный воин, с первым выполненным заданием! Назначена награда: опыт 2000, антары 800. Теперь ты можешь доказать себе и своему Создателю, что достоин его даров. Иди же и выполни свое предназначение!»
Доступно задание: «Верность Богу».
«Возложи на алтарь Создателя голову врага и получи право стать последователем самого бога!»
«Принять?»
— Вот тебе раз!
Мариэнна сидела в саду и смотрела как Ластик и Александр играют с духом, который превратился в метрового круглого здоровяка с руками-булавами. С ее глаз уже давно не сходила краснота. Прекрасная друидка посерела и притихла. Она днями не показывалась из швейной, и единственный в ком находила утешение, так это в своем сыне.
— Здравствуй, — Лациф присел рядом.
Она тут же вскочила и склонила голову:
— Король.
— Мы поймали убийцу, которой помогал Фил.
Мариэнна напряглась. Ее голос приобрел нотки грусти:
— Когда казнь?
— Сегодня на закате. Всех уже оповестили. Создания соберутся у ворот. Они должны видеть это, чтобы успокоиться и понять, что справедливость свершилась.
— Да, глава.
— Ты любишь его? — Лациф смотрел на бегающих мальчишек. — Фила?
— Так и есть, — друидка отвела глаза и поглядела в сторону темницы. — Простите меня за это, ваше величество.
— Я вот размышлял, — заговорил Лациф, — если бы на месте Фила был мой сын, если бы по каким-то своим причинам он предал меня, а потом раскаялся. Простил бы я ему совершенное преступление?
— И что вы решили?
— Я решил, что мой сын для меня дороже всех. И, знаешь, за него я готов был убить весь мир. И неважно каков он, ведь он мой сын.
— Зачем вы говорите мне это?
— Затем, что он, наконец, все осознал, — Лациф не отводил взгляда от хохочущих детей, дающих деру друг от друга.
Мариэнна непонимающе глядела на короля.
— Ваше величество…вы хотите пощадить Фила? — в ее голосе затаилась почти незаметная надежда.
— А ты бы этого хотела?
— Король! — воскликнула друидка и рухнула перед ним на колени, уткнувшись лбом в цветущую землю. — Я буду вечно вашей должницей, я исполню любое ваше желание, только молю, дайте ему шанс!
— А почему раньше не попросила? — глянул он на склонившуюся перед ним статную женщину.
— Потому как наш король не терпит предателей. А у меня есть сын и ему я обязана, — прошептала она, поглядев на Лацифа, — но, если его величество может дать шанс моему Филу, я сделаю что угодно!
