Лювин повысил голос:
— Настоящий принц был бы рад…
— АААААА-ООООООООО, — завыл Бран еще громче. — ОООООО-ОООООООООО.
— Ну, как знаешь, — сдался мейстер и ушел с горестным и в то же время недовольным видом.
Когда Бран остался один, выть ему сразу расхотелось, и через некоторое время он умолк. «Я и был им рад, — с обидой сказал он про себя. — Я вел себя как настоящий лорд Винтерфелла — разве не так?» Когда Уолдеры только прибыли из Близнецов, это Рикон хотел, чтобы они уехали. «Хочу мать, отца и Робба, — визжал четырехлетний малыш, — а не этих чужих мальчиков». Как раз Брану пришлось его успокаивать и оказывать Фреям радушный прием. Он предложил им мясо, мед и место у огня — даже мейстер Лювин сказал потом, что он молодец.
Но это все было до игры.
Для игры необходимо было бревно, шест, водоем и большое количество шума. Главное условие составляла вода, как заявили Брану оба Уолдера. Вместо бревна можно обойтись доской или даже рядом камней, а вместо шеста взять ветку, да и кричать не обязательно, но без воды играть невозможно. Поскольку мейстер Лювин и сир Родрик не отпускали детей в Волчий Лес на поиски ручья, пришлось ограничиться одним из мутных прудов в богороще. Уолдеры никогда еще не видели, как горячая вода выходит из земли с пузырями, но оба согласились, что так играть будет еще лучше.
Их обоих звали Уолдер Фрей. Уолдер Большой сказал, что в Близнецах целая куча Уолдеров, и все они названы в честь их деда, лорда Уолдера Фрея. «А в Винтерфелле у всех свои имена», — надменно заявил Рикон, услышав об этом.
По правилам игры бревно клали поперек водоема, и один игрок становился посередине с шестом. Это и был лорд переправы, и когда другие приближались к нему, он говорил: «Я лорд переправы, кто идет?» Тогда другой игрок должен был сказать, кто они такие и зачем им нужно переправиться на ту сторону. Лорд мог заставить его поклясться и ответить на его вопросы. Правду говорить было не обязательно, но клятву надо было соблюдать, пока не скажешь «чур-чура», и весь фокус заключался в том, чтобы сказать «чур-чура» так, чтобы лорд переправы не заметил. Тогда можно было попробовать сшибить лорда в воду и стать лордом самому, но только если ты сказал «чур-чура» — иначе ты вылетал из игры. Лорд же мог скинуть в воду кого и когда угодно, и палка была только у него.
На деле игра сводилась к пиханию, тычкам и падениям, а также спорам о том, сказал кто-то «чур-чура» или нет. Уолдер Малый был лордом переправы чаще других.
Он назывался Уолдером Малым, хотя был высок и толст, с красным лицом и большим круглым пузом. Уолдер Большой был, наоборот, тощим, остролицым и на полфута ниже Малого. «Он на пятьдесят два дня старше меня, — объяснял Уолдер Малый, — потому и считается, что он больше, зато я расту быстрее».
— Мы двоюродные братья, а не родные, — добавлял маленький Уолдер Большой. — Моего отца зовут Джеммос — он сын лорда Уолдера от четвертой жены. А мой кузен — Уолдер, сын Меррета. Его бабушка была Кракехолл, третья жена лорда Уолдера, и как наследник он стоит впереди меня, хотя я и старше.
— Всего на пятьдесят два дня, — возражал Уолдер Малый. — И Близнецы все равно никому из нас не достанутся, глупая голова.
— Нет, достанутся — мне. Впрочем, мы не единственные Уолдеры. У сира Стеврона есть внук, Уолдер Черный, четвертый по очереди наследник, есть Уолдер Рыжий, сын сира Эммона, и Уолдер-Бастард — он вообще не наследник и зовется Риверс, а не Фрей. И еще девочки, которых зовут Уолдами.
— И Тир. Ты всегда забываешь про Тира.
— Он Уолтир, а не Уолдер. И он идет после нас, поэтому его можно не считать. Ну его, он мне никогда не нравился.
Сир Родрик поселил их в бывшей спальне Джона Сноу, потому что Джон теперь Ночной Дозорный и никогда не вернется домой. Брану это пришлось очень не по душе — как будто Фреи пытались занять место Джона.
Он с грустью смотрел, как Уолдеры играют с кухонной девчонкой Репкой и дочками Джозета, Бенди и Широй. Уолдеры объявили, что Бран будет судьей, который решает, кто сказал «чур-чура», а кто нет, но когда игра началась, они тут же забыли о нем.
Крики и плеск скоро привлекли других игроков: Паллу с псарни, Келона, сынишку Кейна, Тома младшего, чей отец, Толстый Том, погиб вместе с отцом Брана в Королевской Гавани. Все они очень быстро промокли и перепачкались. Палла, черная с головы до пят, со мхом в волосах, задыхалась от смеха. Бран не слышал, чтобы столько смеялись, с той самой ночи, когда прилетел кровавый ворон. «Будь у меня ноги, я их всех посшибал бы в воду, — с горечью подумал он. — Никто не смог бы стать лордом переправы, кроме меня».
Под конец из богорощи прибежал Рикон вместе с Лохматым Песиком. Он посмотрел, как Репка с Уолдером Малым дерутся из-за палки. Репка потеряла равновесие и со страшным плеском плюхнулась в воду, а Рикон закричал: «Я! Теперь я! Я тоже хочу играть!» Уолдер Малый поманил его к себе, и Лохматый Песик хотел тоже прыгнуть на бревно. «Нет, Лохматик, — сказал ему Рикон, — волков в игру не берут. Оставайся с Браном». И волк остался.
Он сидел смирно, пока Уолдер Малый не перетянул Рикона палкой поперек живота. Не успел Бран и глазом моргнуть, волк махнул на бревно, вода окрасилась кровью, и Уолдеры завопили что есть мочи. Рикон смеялся, сидя в грязи, и Ходор примчался к пруду с криком: «Ходор! Ходор! Ходор!»
После этого случая Рикон, как ни странно, проникся приязнью к Уолдерам. Больше они не играли в лорда переправы, зато играли в дев и чудовищ, в кошки-мышки, в приди-ко-мне-в-замок и всякое другое. Когда Рикон был на их стороне, Уолдеры вторгались на кухню за пирожками и пряниками, носились по крепостным стенам, бросали кости щенкам в конурах и упражнялись с деревянными мечами под бдительным надзором сира Родрика. Рикон показал им даже глубокие склепы под замком, где каменотес трудился над памятником отцу. «Не имеешь права! — наорал Бран на младшего, узнав об этом. — Это наше место, место Старков!» Но Рикон и ухом не повел.
…Дверь в спальню открылась. Вошел мейстер Лювин с зеленым кувшинчиком, в сопровождении Оши и Хэйхеда.
— Я приготовил тебе сонный настой, Бран.
Оша подхватила его в охапку — она была очень высока для женщины, жилистая и сильная — и без труда отнесла на кровать.
— Теперь ты будешь спать без сновидений, — сказал мейстер, раскупоривая кувшин. — Крепко и сладко.
— Правда? — Брану очень хотелось в это поверить.
— Да. Пей.
Бран выпил. Снадобье было густое и отдавало мелом, но в него добавили мед, и оно легко пошло внутрь.
— Завтра тебе станет лучше. — Лювин улыбнулся Брану, потрепал его по голове и вышел, но Оша задержалась и спросила:
