— Так, Стар с тобой парней пошлет, не таскать же тебе самой всю эту тяжесть, они же помогут устроиться.
И правда, когда я собралась возвращаться домой, мои мешки уже лежали на плечах двух здоровых, не уступающих отцу, сыновей Стара. Младшие дети, уже протоптали к моей избушке тропинку, оказывается, я ломилась через самый бурелом и бездорожье, чуть в стороне, пусть и засыпанная снегом, но была удобная тропинка до самого моего домика..
Вечером, падая спать, я с облегчением вздохнула, первый раз в этом мире я почувствовала себя дома.
Дни текли неспешно, я наслаждалась покоем и свободой, днями шастала по лесу, собирая иглы, с, похожего на нашу сосну, дерева, из них готовилось лекарство от лихорадки, которая приходила обычно весной, просто гуляла, иногда заходила в деревню, где меня приветливо встречали местные. После того, как я выходила сына дядьки Корина, когда он опрокинул на себя бадью с кипящими отрубями, мой авторитет, как травницы, не подвергался даже мимолетному сомнению. Я уже начала подумывать, что возможно стоит тут задержаться и на по- дольше, весной пойдут обозы, узнаем новости, и если меня не перестали искать, то смысла рисковать и соваться на границу нет. Но, как известно, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих плана, в данном случае Богам, но не суть, не прошло и месяца, как все рухнуло.
В тот день я опять потопала в лес, снег уже кое- где, на открытых местах, совсем сошел, и я собиралась посмотреть, что интересного уже начало пробиваться из земли, свои запасы трав у меня почти полностью закончились, нужно было либо ехать в соседний город в лавку, чего я не хотела, либо искать и собирать самой все, что могло пригодиться. Вот и понесло меня в другую сторону от деревни, там, рядом с болотом можно было найти таволгу или сыпник. Почти уже дошла до болота, как за кустами послышался тихий стон, и я, конечно же, полезла смотреть, кто там, стонет и что случилось. Продралась сквозь кусты и застыла на месте памятником, вся небольшая поляна была завалена телами умерших, залита кровью, на другом конце поляны, лежали убитые лошади, вперемешку с всадниками, пришпиленными к лошадям, здоровыми, почти метровыми стрелами.
Что здесь такое случилось? Я медленно, стараясь не шуметь, потому что было дико жутко, пробралась в центр поляны, где, судя по всему, и была самая сильная рубка, потому что тела лежали вповалку друг на друге, изрубленные до состояния фарша.
Жуть. Если я правильно понимаю, то какие — то люди, одетые во все белое, устроили засаду на отряд дракона, несколько тел в центре, явно были драконами, расстреляли охрану из луков, а потом кинулись добивать оставшихся. Те яростно сопротивлялись и порубили нападавших. Все. а нет, следы нескольких лошадей вели куда- то прочь, в сторону замка властителя этих земель, значит не все погибли, и потому, пока не узнаю что тут произошло, буду молчать.
Над поляной снова пронесся чей то едва слышный стон и я полезла искать, среди трупов, выжившего. Молодой, когда- то красивый, пока не получил чем- то тяжелым в лицо, дракон лежал в самом низу, под грудой тел, страшная рубленная рана через грудь, огромная стрела, обломанная возле наконечника под сердцем, переломанная, рука, это не полный перечень всего, чем он мог сейчас похвастаться.
Как я чем я буду его лечить, у меня и трав то почти не осталось. Черт. странно, что я ни на минуту не усомнилась в том, что не брошу его тут, при моем то отношении к драконам. Видимо это как у врача, видишь больного, свои эмоции отступают, правда, раньше я за собой подобного не замечала. Кряхтя нарезала ветки с дерева, они чем- то напоминали наши елки, перетащила раненного на них и, матерясь в голос, поволокла его к дому, перебирая в голове, каким образом я могу сделать его чуть легче, но то ли такого заклинания не было, то ли просто мне оно не попадалось.
Так что, я пыхтела и тащила неподъемное тело, переключив свои мысли на то, чем его, вообще, лечить. Пока прикидывала, не заметила, как доволокла этого несчастного до избушки, а дальше все слилось в один нескончаемый процесс. Положила на лавку, разрезала и сняла всю одежду, смыла кровь, благо печь была еще теплой и вода, стоящая в бадье, еще не остыла. Осмотрела, самыми тяжелыми были рана на груди и стрела, которая так и торчала из его тела, попробовала вытащить стрелу, но, увы. что- то там мешало, как и не получилось протолкнуть ее сквозь тело наружу на другую сторону.
Пришлось резать, черт, я ни разу не хирург и никогда ничего подобного не делала, да и у Мили ничего такого не видела, пришлось вспоминать фильмы моей родины. Резать пришлось глубоко, и только, почти, у самого сердца добралась, наконец, до наконечника. Он оказался зазубренным, и просто вытащить его не получалось, я уже пала духом, когда получилось тупо вырезать его с куском плоти. Рану на груди я обработала остатком заживляющего отвара, все забинтовала, порвав новенькие простыни, руку намазала мазью от переломов, привязала к ней широкие плоские дощечки и прилегла рядом на полу. Устала просто зверски, раньше я бы даже представить себе не смогла, что я справлюсь в такой ситуации, но тут выбора не было и, кажется, у меня что- то получилось. Теперь задача, не дать ему умереть.
Хотя понять, почему я так упорно пытаюсь сохранить ему жизнь, не получалось, что- то внутри меня просто требовало сделать все возможное, чтобы он жил и это меня настораживало. С утра заварила отваров, сварила бульон, попробовала напоить страдалица, не вышло, он с тех пор, как я притащила его из леса, так и не приходил в себя. Помчалась в деревню за чистым новым полотном, для перевязок, купила банку меда, на всякий случай, у Мариши выпросила трав, нужных мне для приготовления заживляющей мази, при этом, никому, ни слова, не рассказала о том, что видела в лесу и что спасла одного из драконов. Интуиция подсказывала, даже при отсутствии каких- либо новостей, что молчание, в данном случае — золото. Только, мимоходом, поинтересовалась, какие, мол, новости вокруг, оказалось все тихо, ну, это не считая подробного пересказа, как поссорились соседки Мариши и как ей пришлось их мирить.
Вернулась, как раз вовремя, дракон пришел в себя, жадно выпил сначала отвар, затем удалось впихнуть в него пару ложек бульона, потом опять перевязка, которая далась ему нелегко, он скрипел зубами, но терпел, хотя я и добавила немного обезболивающего в отвар.
— Кто ты?
— Травница.
— Остальные?
А силен дракон, я же вижу, что он только усилием воли держит себя в сознании.
— Мертвы. Я и насчет вас не уверена до сих пор, что смогу вытянуть.
Он только сглотнул, и поморщившись, срывающимся шепотом неожиданно признался:
