– Оставьте кусты в покое. Я кое-что придумал.
Мандельбаум просиял:
– Нет, погодите, я тоже кое-что придумал. Вы когда-нибудь обращали внимание, как дым из очага уходит в трубу…
– Перелететь на мешке с дымом? Забудем.
Чародей покосился на Венделла.
– Вероятно, вам не объяснили как следует. Это сработает.
– Не сомневаюсь. Но у меня есть идея получше. Помните, когда армия гналась за теми бандитами, а они пересекли реку Лассендейл и сожгли за собой мост? Ну так вот…
Прекрасный набросал план. Мандельбаум погладил бороду и кивнул.
– Это я могу, сир. Думаю, за ночь с приготовлениями управлюсь, и к рассвету можем отправляться.
Венделл аж подскочил.
– Мандельбаум, можно я тебе помогать буду?
– Хорошо, – разрешил Прекрасный. – Но не забудь поспать хоть немного. Нигде не сказано, что нас ждет по ту сторону.
– Тогда, если вы нас извините, мы приступим. – Волшебник поднялся и поклонился по очереди Принцу и Энн. – Спокойной ночи, Маленькая Принцесса.
Он удалился. Венделл увязался за ним.
– Какой славный человек, – проговорила Энн.
Медведь тоже поднялся.
– Полагаю, мне тоже пора сваливать. Спасибо за ужин, Прекрасный. Ты правильный мужик, – ухмыльнулся он. – На редкость прилично управляешься с мечом.
Когда стол почти опустел, к оставшимся приблизился хозяин заведения.
– Прекрасный Принц, я не могу выразить словами, какая честь – принимать вас в моей скромной гостинице.
– Что вы, она вовсе не скромная! Я нахожу ее превосходной.
Трактирщик просто раздулся от гордости.
– Спасибо, ваше высочество. Вы обнаружите, что я поместил вас в самую большую и самую лучшую комнату и снабдил замечательной пуховой периной. Ваш оруженосец займет комнату рядом. Ваша служанка может спать в кухне вместе с другими девушками. – Он широко улыбнулся Энн. – Моя жена приготовила ей местечко прямо у плиты, так что ей будет тепло.
– Гм, – замялся Принц.
Он взглянул на Энн, ожидая, что она объявит о своей королевской крови и потребует комнаты, подобающей ее статусу. Вместо этого девушка спокойно встретила его взгляд и промолчала.
– Дело в том, что служанка понадобится мне, чтобы кое-что, гм, заштопать. Да, заштопать. Да и потом нам с ней надо кое о чем посоветоваться, так что она освободится очень поздно. Почему бы вам просто не поместить ее, э-э, в комнату рядом с моей?
Услышав такое заявление, трактирщик на время утратил дар речи. Красная волна ярости быстро поднялась от его шеи к лысой макушке. Энн не сомневалась, что только угроза обвинения в оскорблении величества удержала его от того, чтобы отвесить юному принцу оплеуху. Затем он внезапно что-то сообразил, и ярость испарилась так же быстро, как и возникла.
– Ну конечно. – Хозяин сотряс помещение раскатами громоподобного хохота. – Ваше высочество изволит шутить. Хо-хо-хо. Ясное дело, вы же не думаете, что мы и в самом деле способны поместить незамужнюю даму в одно крыло с мужчинами. И надо же мне так легко попасться на вашу подначку!
Прекрасный сердито посмотрел на Энн. Та по-прежнему молчала. Он выдавил улыбку.
– Верно, верно. Я просто поддразнил вас. Конечно, постелите ей в кухне. А если она доставит вам какое-либо беспокойство, можете вылить на нее ведро холодной воды.
Энн поднялась и сделала реверанс.
– Как будет угодно его высочеству, – произнесла она со смирением в голосе. – Но мне придется вечером подняться в вашу комнату, чтобы принести молоко. Его высочество перед сном всегда выпивает стакан теплого молока с овсяным печеньем, – пояснила она хозяину.
Прекрасный скрипнул зубами.
– А? – переспросил трактирщик. – Печенье? – Он посмотрел на Принца, потом на Энн. – Думаю, это можно. Одна из замужних дам проводит вас. А теперь, с вашего позволения, сир, я должен заняться другими гостями.
Принц величественным жестом отпустил его. Энн расправила платье.
– А теперь, с вашего позволения, сир, я должна удалиться, чтобы занять свое место на кухне.
– Погоди минуту! Почему ты ему не сказала?..
Но Энн резво упорхнула, оставив Прекрасного в одиночестве за столом посреди быстро пустеющей гостевой.
– Ох уж эти девчонки, – пробормотал он. Вскоре Принц поднялся в отведенную ему комнату.
Венделл аккуратно распаковал вещи, но его самого нигде не обнаружилось – видимо, все еще ошивался у Мандельбаума. Прекрасный стянул сапоги и повалился на кровать. Пуховая перина оказалась удобна ровно настолько, насколько обещал трактирщик, но как ни пытался юноша расслабиться, сон к нему не шел. Он все время думал об Энн! У нее действительно очень хорошенькое личико. Она же его с ума сводит! Боже правый, ей совершенно нет дела до того, что он – Прекрасный Принц! Тогда чего ей вообще от него надо?
Прекрасный перекатился на живот, затем обратно на спину.
А сиськи у нее классные. И платье горничной подчеркивает их как нельзя лучше.
Он снова перекатился на живот и взбил подушку. Затем взбил ее еще раз. Потом перекатился на бок.
– Матрас слишком мягкий. Вот в чем дело.
Дверь распахнулась, и влетел Венделл.
– Здорово! Это будет великое заклинание!
Выгреб из сумок несколько свечей и снова умчался.
– Да, хорошо некоторым, – поделился Прекрасный с пустой комнатой.
Принц глубоко уважал Мандельбаума и восхищался его магическими способностями. Образование старикан имел энциклопедическое. Однако у волшебников есть одна общая проблема – они редко добиваются устойчивых результатов. Потому-то Прекрасный и не любил полагаться на них, если только сам не наблюдал, как сработало заклятие пару раз до того.
Мандельбаум славился исключительной последовательностью, хотя Принц и не купился на всю эту галиматью про символизм. Наполнение Грааля водой представлялось ему не более символичным, чем, скажем, засовывание меча в ножны.
Из-за двери донесся звук какой-то возни. Прекрасный не сразу понял, что кто-то робко стучится к нему в комнату. После паузы снова раздались три почти не слышных удара, и дверь бесшумно отворилась. Энн со свечой в руке молча скользнула в помещение и закрыла за собой дверь.
Прелестное видение.
Свет от язычка пламени подчеркивал скулы и отражался в блестящих темных глазах. Блестящие черные волосы мягкими волнами стекали по плечам. Полные, красные, влажные губы чуть-чуть приоткрылись, а отбрасываемые свечой тени слегка трепетали на безупречно гладкой коже. Простая белая ситцевая ночная рубашка успешно скрывала формы тела, однако несколько изгибов проступали в тех местах, где им и полагалось проступать, и смотрелись они весьма многообещающе.
У Прекрасного, понятное дело, пересохло во рту.
