— Извините, — прервал их беседу Белгарат, глаза которого горели любопытством, — но что это вообще такое — Охотник?
— Охотник — это наш самый секретный шпион, — ответила Бархотка. — Об Охотнике знает только Дротик, и Охотник действует только лишь в исключительно деликатных ситуациях — в таких, в которых драснийский двор не может позволить себе быть открыто замешанным. Так вот, когда стало вырисовываться, что Великий герцог Норагон из Хонетов почти наверняка станет следующим императором, король Родар сделал кое-какое предложение Дротику, и несколько дней спустя Норагон случайно съел нехорошего моллюска — ну очень нехорошего моллюска.
— Это Берта сделала? — удивленно спросил Шелк.
— Она исключительно богата на выдумки.
— Графиня Лизелль, — задумчиво глядя на женщину, обратилась к ней Сенедра.
— Да, ваше величество?
— Если личность Охотника является строжайшим государственным секретом в Драснии, то как же вам об этом стало известно?
— Меня посылали из Боктора с инструкциями для нее. Мой дядя знает, что мне можно доверять.
— Но только что вы раскрыли этот секрет, не так ли?
— Это уже после смерти Берты, ваше величество. Теперь Охотником будет кто-то другой. Так вот, перед смертью Берта сказала нам, что кто-то узнал о ее причастности к кончине Великого герцога Норагона и передал эту информацию дальше. Она считала, что именно эта информация и послужила поводом к нападению на нее.
— Тогда все нити сходятся на Хонетах, правильно? — предположил Шелк.
— Это еще не доказательство, Хелдар, — возразила Бархотка.
— Для меня это вполне убедительное доказательство.
— Вы, надеюсь, не собираетесь предпринимать поспешных мер? — спросила Бархотка. — Дротику это не понравится, знайте.
— Это проблемы Дротика.
— У нас нет времени на вмешательство в дела Толнедры, Шелк, — твердым голосом произнес Белгарат. — Мы здесь не собираемся сидеть целую вечность.
— Мне на это и не потребуется много времени.
— Я сообщу о ваших планах Дротику, — предупредила Бархотка.
— Разумеется. Но пока ваше донесение дойдет до Боктора, я уже все закончу.
— Это очень важно, чтобы вы не ставили нас в неприятное положение, Хелдар.
— Можете на меня положиться, — сказал он и спокойно покинул помещение.
— Мне всегда не по себе, когда он говорит такие вещи, — проворчал Дарник.
На следующее утро Белгарат с Гарионом пораньше ушли из императорского дворца и направились в университетскую библиотеку. На широких улицах Тол-Хонета было весьма холодно, с реки Недраны дул сильный ветер. В этот час по мраморным плитам улиц изредка торопливо шагали купцы, плотно закутавшись в меховые шубы, попадались группы плохо одетых рабочих из пригородов; они шли, наклонившись против ветра и поглубже засунув потрескавшиеся и покрытые ссадинами и порезами руки в одежду. Гарион и его дед прошли по пустынной в такое время рыночной площади и скоро достигли комплекса зданий, обнесенных мраморной стеной. Они прошли через ворота под имперским гербом. Трава во дворе была столь же тщательно подстрижена, как и во дворце, а от здания к зданию через газоны пролегли мраморные дорожки. Идя по одной из этих дорожек, они повстречали осанистого ученого в черной накидке. Руки он держал за спиной и полностью погрузился в свои мысли.
— Извините, — обратился к нему Белгарат, — вы не скажете, как пройти в библиотеку?
— Что? — не понял человек в черном, часто заморгав от неожиданности.
— В библиотеку, добрый господин, — повторил Белгарат. — Как пройти в библиотеку?
— А-а, — наконец понял тот. — Это там. Там где-то, — и неопределенно махнул рукой.
— А вы случайно не смогли бы быть более точным?
Ученый смерил одетого в потрепанную одежду человека недовольным взглядом.
— Спросите кого-нибудь из служащих, я занят, — отрывисто сказал он. — Я двадцать лет работаю над проблемой и почти нашел решение.
— А-а… А что за проблема?
— Сомневаюсь, чтобы она представляла интерес для необразованного бродяги, — с презрением произнес ученый, — но если вам так уж это необходимо, я могу ответить: я вычисляю точный вес мира.
— И все? И это отняло у вас двадцать лет? — искренне удивился Белгарат. — Я уж давно решил эту проблему, и всего за неделю.
Ученый уставился на Белгарата и замер, сделавшись мертвенно-бледным.
— Но этого не может быть! — воскликнул он. — Я единственный человек в мире, кто занимается этим. До меня никто и не думал задаться подобной целью.
Белгарат рассмеялся.
— Простите меня, уважаемый ученый, но этот вопрос ставился уже несколько раз. И самое лучшее решение из тех, что я знаю, предложил Тальгин из Мельсенского университета. Это произошло во втором тысячелетии. В вашей библиотеке должны иметься копии его вычислений.
Ученый сильно задрожал, глаза его выпучились. Ни слова не говоря, он развернулся на каблуках и решительно устремился через газон в обратную сторону.
— Не будем терять его из виду, — спокойно промолвил Белгарат. — Он наверняка бросился в библиотеку.
— И сколько же весит мир? — полюбопытствовал Гарион.
— А я откуда знаю! — ответил Белгарат. — Какому человеку в здравом уме придет в голову интересоваться этим?
— А что же тогда ты говорил насчет какого-то Тальгина? Того, который нашел решение?
— Тальгин? А, такого человека не существует, я просто выдумал его.
Гарион уставился на деда.
— Это нехорошо, дедушка, — сказал он — Ты своей не правдой испортил человеку дело всей его жизни.
— Но зато это направило его в библиотеку, — хитро улыбнувшись, заявил старик. — Кроме того, может быть, теперь он обратит свое внимание на что-нибудь более полезное… Так, библиотека вон в том здании с башенкой. Вон он, по лестнице бежит туда.
За главным входом располагался круглый мраморный зал, а точно по центру его стоял резной стол. За столом сидел лысый человек со сморщенным лицом и старательно что-то списывал с огромной книги. Этот человек почему-то показался знакомым Гариону, и он наморщил лоб, силясь вспомнить, где же его видел.
— Вам помочь? — обратился к Белгарату служитель библиотеки, когда оба посетителя приблизились к столу.
— Пожалуй, если можно. Мне нужен экземпляр Ашабских пророчеств.
Пожилой человек задумался и почесал за ухом.
— Это должно быть в разделе сравнительного богословия, — произнес он. — А вы не смогли бы назвать примерную дату написания?
Настал черед Белгарата задуматься. Поглядев некоторое время в потолок зала, он наконец промолвил:
— По-моему, это должно быть начало третьего тысячелетия.
