— Что такое? — не поняла Кори. — Что с тобой, братик?
— Невежливо же, — ответил Йори тихонько.
— Да не бери в голову, — махнул рукой Лев, — идемте.
Все трое вошли в дом. Внутри было темно, свет проникал только через запыленное окошко над дверью, и пахло сыростью. Серая лестница уходила наверх.
— Дом маленький, лифта у нас нет, — сказал Лев, — сможете же подняться по лестнице?
— Что? — спросил Йори.
— А, неважно.
Кори в свою очередь с интересом оглядывалась вокруг, она даже отошла в угол, заметив там что-то интересное, и оттуда с шипением выскочила черная кошка с облезлым хвостом. Йори не сразу понял что это за существо и вцепился во Льва.
— Ой! Ты чего? — спросила Кори, непонятно — то ли у кошки, то ли у брата.
— Я — ничего! — Йори попытался сделать вид, будто вовсе не испугался.
Кошка тем временем убежала наверх по лестнице.
— Не стоит тут стоять, — сказал Лев и сам принялся быстро подниматься.
Йори удивился, куда это он так торопится, но поспешил следом, как и Кори. Они прошли через площадку, мимо чьих-то дверей, потом поднялись выше, по дороге им попалось еще одно окошко, потом еще раз. Лестница оказалась значительно короче, чем в башне Тананны, так что преодолеть ее не стоило труда.
— Вот мы и пришли! — сказал Лев на третьем этаже, останавливаясь перед темно-зеленой дверью.
Хозяин отпер ее и впустил гремлинов. Кори чуть задержалась, склонившись над ковриком перед дверью, а Йори поспешил войти: ему казалось, что внутри в любом случае будет уютнее.
— Там написано «Добро пожаловать», — сообщила Кори, заходя следом.
— Ты умеешь читать по-английски? — удивился Лев.
— Как-как? — спросила Кори, морща нос.
— Мы просто умеем читать, — ответил Йори.
— На коврике написано по-английски, — покачал головой Лев, — а сейчас вы говорите по-русски.
Йори переглянулся с сестрой, и она тоже пожала плечами: они не понимали, в чем дело, как и то, почему это вдруг стало важно.
— Можете не разуваться, — сказал Лев, проходя мимо гремлинов, — идите вперед в комнату, я сейчас чаю заварю.
— Хорошо, — ответил Йори ему в спину.
А потом огляделся: как он и думал, внутри квартиры Льва оказалось уютнее, хотя в коридорчике, где они находились, было тесновато: справа стоял шкафчик, рядом вешалка с парой старых пальто, пыльный полукруглый светильник на стене едва рассеивал темноту.
— Какой тут скрипучий пол! — поделилась Кори, проходя вперед. — И мне нравятся узоры на стенах.
— Это называется «обои», — сказал Йори, — эльфы такое любят.
— Люди такие удивительные создания! — ответила Кори громче, чем хотелось бы ее брату. Он испугался, что Лев может услышать и обидеться.
Кори скрылась в комнате, и Йори поспешил за сестрой.
Во второй комнате на стенах, где их не заслоняли книжные шкафы, можно было увидеть такие же обои с цветочным узором, что и в коридоре. Посередине помещения стоял широкий мягкий диван и парочка кресел, повернутых к странному черному ящику на тумбочке, на полу лежал истертый красный ковер.
— Ух, какой мягкий! — сказала Кори и прыгнула на диван. — Братик, иди сюда!
Йори чинно сел рядом, пытаясь показать сестре, что нужно вести себя приличнее. Кори все-таки села, подобрав под себя ноги, и мило улыбнулась. Очень вовремя, как оказалось, потому что в комнату вошел Лев, он нес на подносе чайник, две чашки и вазочку с печеньем.
— Это нам? — спросил Йори.
— Конечно, — Лев устроил поднос между ним и Кори, а сам сел в кресло.
— Извините, что так мало, у меня просто никакой еды нет.
— Ничего, — ответил Йори, а Кори уже хрустела печеньем. — Мы и так очень благодарны.
— Угу, спасибо, — добавила Кори, когда проглотила кусочек и снова потянулась к вазочке.
Йори налил чаю им обоим и спохватился, почему кружечки всего две.
— А ты? — спросил он.
— Я не хочу, — ответил Лев, — вы пейте, он вкусный. Надеюсь, вам понравится… и ешь печенье, а то твоя сестра все уничтожит.
Йори опять почувствовал, что краснеет: ну почему Кори набросилась на угощение? Это же неприлично! Пусть Лев и не обижается, но все равно ведь в гостях так себя вести нельзя.
Чай действительно был очень вкусным, а Кори с Йори слишком устали после ночного побега из дома, изнуряющего полета и просто целого дня событий. Обнявшись, маленькие гремлины быстро заклевали носами и уснули.
Они уже не видели, как на лице их нового друга появилась неприятная улыбка. Человек подошел к дивану, на котором устроились его гости, и снял магическое кольцо с пальца маленького гремлина.
Глава восьмая, в которой Лев открывает свою истинную суть и сам находит волшебный топор
Лев был обычным парнем. Ничуть не хуже и не лучше многих других людей, что ходят по Земле. Родители всегда говорили, что он особенный и обязательно добьется многого, если будет стараться.
Лев старался.
Правда, родители еще говорили, что ему стоит поменьше мечтать, вот тут у него получалось не слишком хорошо, ведь в мечтах он мог достичь такого, что в жизни даже близко не казалось достижимым. Мечты о величии спасали Льва, когда казалось, что мир ополчился против него. Он воображал, как все его одноклассники и знакомые унижены и втоптаны в грязь, в то время как ему вручают Нобелевскую премию или ключи от завоеванного города.
Лев хорошо учился, следил за тем, что говорит, молчал, когда ему казалось уместным. Иногда, как все мальчишки, он дрался. Ему нравилось побеждать и не нравилось проигрывать. В этом он тоже не слишком отличался от других.
Молодой человек верил, что достоин большего, чем у него есть. Ему снилось, что он становится известным, знаменитым или просто богатым. А еще он верил в то, что когда в жизни появится шанс, им нужно воспользоваться. И еще Лев считал, что цели всегда оправдывают средства. И если задумал что-то, то отступать — это почти то же самое, что повесить себе на грудь табличку с надписью «неудачник». Лев не хотел быть неудачником. Он ведь действительно не любил проигрывать.
Лев учился на журналиста, но это казалось очень скучным и к тому же вряд ли дало бы то, чего ему хотелось так сильно. Оттого он бросил учебу и переехал в старый дом своей бабушки, как только у него появилась возможность, ведь Льву, кроме всего прочего, хотелось жить подальше от родителей. Не потому что они чем-то его раздражали (хотя ему порой и надоедало слушать их нравоучения), а ради того, чтобы начать все сначала. Самому, так, чтобы рядом не оказалось никого, кто знал бы его с самого детства и мог вспомнить те неудачи, что случались в жизни Льва. Каждый раз, когда такое происходило, ему казалось, что никогда не удастся отмыться, и другие люди видят в нем неудачника. Это слишком сильно напоминало о плохих днях.
