— Охрана у меня будет своя, — улыбнулась Ира. — Должно же у меня хоть что‑то быть свое? Ну и оружие повесим на стены, смотреться будет куда лучше ваших африканских уродов.
— Теперь осталось решить еще один вопрос, — посерьезнел Воронцов. — Что делать с вашей матерью? Было принято решение о ее досрочном освобождении. Сейчас ее временно поселили в том же городе на служебной квартире. Идеальным было бы, если бы вы забрали ее к себе.
— Для кого идеальным? — с горечью спросила Ира. — Мы с ней уже давно чужие люди, и в моем мире ей не место. Я ее прекрасно знаю и знаю, чем все закончится. Я вам предлагаю другое. Даете ей однокомнатную квартиру и обставляете ее за мой счет. Меняете паспорт на девичью фамилию и проводите воспитательную беседу, чтобы она никому мной не хвастала. Она раньше была хорошим парикмахером и вряд ли все забыла. Пусть с ней позанимаются, а потом устройте на работу. Как она выглядит?
— Я ее не видел, но места заключения обычно влияют на внешность не лучшим образом.
— Я ее навещу, — решила Ира. — Послушайте, Павел Игнатьевич, насколько я знаю, все иностранные представительства имеют наши деньги. Они их не сами печатают?
— Хотите сказать, что вам нужны деньги?
— Естественно. Заведите где‑нибудь учет всему, что будет приобретаться по моей просьбе, включая и нужные мне деньги, а я потом, как порядочная королева, буде компенсировать ваши расходы золотом. Для начала мне нужно пару тысяч рублей и адрес квартиры матери.
— Вы собираетесь отдать эти деньги ей?
— Не все, но тысячи полторы дам. Если вы купите ей обстановку, одежду и обувь ей все равно придется покупать самой. Да и мало ли что еще нужно женщине, у нее же вообще ничего нет.
— А как вы думаете к ней добираться?
— Выйду в безлюдном месте городского парка и возьму такси.
— Может быть, все же наши люди…
— Поездка в такси по родному городу опаснее ночного сражения с динозаврами? Думаю, я как‑нибудь обойдусь. У вас сейчас какое время?
— Два часа ночи, — сказал Воронцов, посмотрев на часы.
— А число, месяц?
— Двадцать пятое февраля.
— Через десять дней мне исполнится семнадцать лет, — грустно улыбнулась Ира. — Плохо, что вы из‑за меня не спите. Времени совсем нет, поэтому не придется спать и мне. К вам будет просьба. Я появлюсь в вашем кабинете в десять утра. Успеете подготовить адрес и деньги?
— Адрес я подготовлю, а вот насчет денег не уверен: слишком мало времени. Две тысячи просто так никто не даст, значит, мне придется для ускорения их получения обратиться или к Громыко, или к Андропову, а вам подписать кучу бумажек.
— Надо будет — подпишу. У вас все, или есть еще что‑нибудь?
— Желательно, чтобы вы приняли у себя нашу съемочную группу.
— Только дня через три, не раньше. Раньше я просто не успею освободиться.
— Через три, так через три. Пойду, может быть, еще посплю часов пять. Есть в министерстве место, где могут отдохнуть полуночники вроде меня.
— Алин, — позвала Ира шевалье после ухода Воронцова. — Я освободилась. Люди с координатами привязки еще у тебя? Значит, я сейчас приду. Сколько еще на сегодня городов? Три? Может быть, все‑таки успеем пять?
Пять городов они обойти не успели, но в четырех стража приняла клятву почти в полном составе. Оружие им сегодня из‑за позднего времени не завезли, но Иру это не волновало. Свое дело она сделала.
— Ну и сколько за сегодня? — спросил за ужином муж.
— Семнадцать, — вздохнула Ира. — Это из‑за того, что пришлось идти в замок.
— С Сергом разговаривала?
— Ты знаешь, забыла! Совсем из головы вылетело. А где он?
— Поужинал так быстро, что, по–моему, пищу не жевал и куда‑то умчался. Наверное, взял что‑нибудь читать сюда.
— Давай, я с ним поговорю, когда закончим со стражей. Сейчас просто нет времени. Через час придется идти на Землю.
— А зачем на ночь глядя?
— Это здесь ночь, а там будет утро. Мою мать освободили, и мне нужно с ней повидаться и помочь.
— Хочешь забрать ее сюда?
— Нет, подлечу и передам деньги, которые для меня должны приготовить. Мы с ней сейчас почти чужие люди, но она меня все‑таки родила, и помочь ей — мой долг.
— Ты говорила, там зима. Что наденешь?
— У меня есть соболиная шуба, которую я покупала в Зарте, ее и надену.
— Она тебе, наверное, коротка, все же два года прошло.
— Я ее покупала на вырост, а у нас носят шубы гораздо короче, чем здесь. Так что там она будет в самый раз.
— Надолго идешь?
— Не знаю. Планирую часа на три–четыре, а там как получится, поэтому не вздумай маяться дурью и не спать. Опасности для меня там нет никакой. А то мало того что завтра буду сонная я, так еще и ты мне в пару. И что подумают люди?
— Будут завидовать.
— Было бы чему. Я уже стала забывать, каково это — быть замужней женщиной.
— У тебя еще час? Тогда я постараюсь сейчас освежить тебе память.
Вблизи африканские маски оказались еще уродливее, чем на фотографии. Воронцова еще не было на месте, и кабинет был заперт. Часы на массивном столе показывали почти девять часов.
«Немного поторопилась, — подумала Ира, садясь в глубокое хозяйское кресло. — Павел, наверное, еще занимается деньгами. А я тогда пока немного подремлю».
Ее разбудил звук отпираемого замка. Посмотрев на часы, Ира увидела, что проспала чуть больше получаса.
— Вставайте, соня, кассир пришел! — улыбнулся ей Воронцов. — И освобождайте мое кресло. Оно вам не по чину маленькое. Деньги будете считать, или поверите так?
— Дали?
— А куда они денутся? Вообще‑то, иностранные представительства получают деньги в банке. Делают это специально выделенные люди с соблюдением кучи формальностей, но вы у нас выбиваетесь из всех правил. У вас здесь пока еще ничего нет. Даже вы сами, пока не подписан договор, находитесь здесь незаконно, поэтому не только в банке, вам даже в кассе министерства появляться нежелательно. Законность вашего пребывания оформят уже сегодня специальным протоколом, под которым вам потом надо будет подписаться. Вот две пачки по сто десяток в каждой. А вот в этих двух бумагах нужно расписаться. Это оформление доверенности на мое имя, чтобы я мог получать за вас деньги. Доверяете — расписывайтесь, нет — возвращайте деньги назад.
— Я вам могу доверить все, кроме своего хранилища золота, — пошутила Ира, подписывая бумаги. — Таким идейным, как вы, золото доверять нельзя: мигом всего лишусь, а вы сдадите экспроприированное в казну государства.
— Я не такой уж бессовестный, — отшутился Воронцов. — Я не все возьму, что‑нибудь вам оставлю.
— Давайте адрес, — протянула руку девушка. — Хочется все быстрее сделать. Может быть, хоть немного получится поспать.
