– Моя леди, – кланяется Кейри, стараясь не глядеть ей в глаза.
– Пойдем подальше в лес. Не нужно никому это видеть, – гортанный голос пробирает до самых костей.
И эльф идет первым, выбирая дорогу полегче. Десять минут, полчаса, час…
– Достаточно, – слышится за спиной.
– Здесь непроглядная чаща, моя леди, – бросает Кейри в пустоту.
И не видит, как за его спиной девчонка становится на колени и прикладывает руки к земле.
Но затем перед его изумленным взглядом ветви расходятся и складываются в купол, и на уютной поляне начинает шелестеть сочная трава.
Он резко поворачивается и видит ее лицо. Теперь без темных следов на белой коже. Вот только ее глазами все еще глядит бездна.
Церемонный поклон, и девчонка делает первый шаг. Холодная сталь почти касается его лица, но в последний момент Кейри успевает отскочить и выхватить свой меч.
Безумная схватка начинается, и с немыслимой скоростью противники кружат по созданной в сердце леса поляне. Уже растрепались волосы, и на белых рубашках появились первые алые капли. Но ни один не хочет уступать. Уже зеленая трава под их ногами превратилась в коричневое месиво, и на древних деревьях открылись ранами свежие зарубки. Но ни у одного не сбилось дыхание. Удар. Поворот. Удар. И тонкий звук рассекающих воздух мечей.
Пока ее щеки не покрываются легким румянцем. Пока из ее глаз туманной дымкой не уходит тьма. Пока она не падает на колени, роняя тяжелый вздох.
Тогда и Кейри опускается на мягкую землю, и закрывает глаза, восстанавливая силы.
– Так зачем ты остановила жриц, Сариэль? – Спрашивает он, наконец.
– У меня не так много сил, чтобы исправлять их ошибки, Кейри. Проще было показать им, как надо.
– И откуда ты узнала, как надо? – Улыбается он, все еще не поднимая ресниц.
Но внезапно ее теплые пальцы касаются его руки. И ее лицо так близко. И серьезные глаза глядят прямо в душу.
– Всех этих женщин, что были теллиани до меня, нет. Но память многих живет во мне. И будет жить в следующей после меня теллиани. И хейлин тоже нет. Есть только память. Древняя, как сам этот мир, потому что обе они шагнули сюда рука об руку. Нужно только немного сил, чтобы нырнуть поглубже. Я знаю, как плести коридоры из снов, Фириат стоит за моей спиной и не дает раствориться в изначальном, отдавая столько мощи, сколько я попрошу. Это для теллиани создавали хейлин, а не для того, чтобы эти девушки подпитывали своих алчных спутников. И ваш Повелитель злится не от того, что я прервала жриц, а от того, что я не смотрю на демонессу, как на врага. Если нам будет нужно, мы наплюем и на него, и на Владыку. Они оба знают это. И боятся. А потому, сделают все для того, чтобы ослабить нас, поссорить, вырастить между нами ненависть и боль. Только бы не лишиться власти. Кто же позволит женщинам управлять собой? Не лучше ли взять все в свои руки и растить распри и тьму, размахивая железом над головой?
– Ты говоришь страшные вещи, Сариэль, – хмурится Кейри.
– Я говорю то, что есть. Не более.
– Позволь мне быть рядом, – шепчет он, опустив голову. – Я сумею тебя защитить.
Но девушка молчит.
И тогда он осторожно сжимает ее тонкие пальцы и, раскрыв узкую ладонь, легко прикасается губами к тонкой коже.
И поднимает глаза.
Она глядит на него спокойно и чуть улыбаясь, словно зная обо всем, что он сделает, наперед. Не отнимая руки.
– Я пойду за тобой по любому пути. Даже в смерти.
И целует ее запястье. Там, где бьется тонкая жилка.
И Сариэль осторожно проводит рукой, еще не захваченной в плен, по его щеке. Нежно и легко, словно решая что-то для себя.
Кейри улыбается чуть шире и запускает ладонь в ее растрепавшиеся волосы, осторожно поглаживая затылок, чтобы увидеть, как она опускает веки и дышит чуть глубже.
И его тонкие пальцы пробегают по худой, напряженной спине.
Сариэль вздрагивает и открывает глаза. И в ее взгляде он не видит испуга. Только разгорающуюся страсть.
Эльф легко притягивает девушку к себе и впивается поцелуем в шею. И еще раз. И еще. И Сариэль чувствует, как под тонкой кожей от его прикосновений начинает полыхать огонь. Теперь вместо крови жидкое пламя гуляет по ее венам.
Она чуть слышно стонет и выгибается ему навстречу.
И от этого Кейри словно сходит с ума. Он прикасается к ее губам, и поцелуй становится все более настойчивым и жадным, словно он собирается выпить ее до дна, как скупец, не упустив ничего. И чувствует ее легкие пальцы на своей спине.
Он отстраняется ненадолго и одним рывком сбрасывает мешающую рубашку.
«Только не останавливай меня!». – Проносится в его голове. – «Только молчи!»
И Сариэль, легко улыбаясь, осторожно проводит рукой по литым пластинам мышц на его груди, чтобы увидеть, как резко вздымаются крылья его прямого носа, словно Кейри не хватает воздуха, чтобы дышать.
Он осторожно расстегивает несколько пуговиц на ее рубашке и, поддев легкую ткань длинными пальцами, обнажает ее плечо и легко целует шелковистую кожу, не давая отстраниться ни на секунду. И с каждой минутой его поцелуи становятся все более похожими на короткие укусы, от которых хочется кричать в голос от наслаждения.
Еще несколько пуговиц – и белый шелк скользит вниз, открывая ее безупречное тело.
Едва заметным движением эльф бросает свой плащ на землю, и осторожно тянет Сариэль за собой – как в пропасть, забыв о том, что она не принадлежит ему, о том, что за счастье обладать ею ждет слишком серьезное наказание. Забыв обо всем, он тонет в омуте ее глаз, и вконец испорченная коса теллиани с легким шорохом рассыпается снежным водопадом, укрывая ее узкие плечи.
Кейри – умелый любовник, и каждое его медленное, тягучее движение заставляет Сариэль пылать, как в огне, пока она с криком не начинает цепляться за его плечи, словно за последнюю преграду перед пропастью.
Он видит, как все тяжелее вздымается ее грудь, и как ее глаза застилает туманная дымка безумного наслаждения, и от этого он сам словно сходит с ума.
Еще один поцелуй. Почти болезненный. Невыносимый. И, прижимая ее к себе, словно долгожданный и драгоценный дар, он берет ее резко, не думая уже ни о чем. Как изголодавшийся путник, добравшийся до самых изысканных яств. И кажется, что это безумие, эта невыносимая сладкая пытка будет длиться вечно, пока само время не рассыплется в прах.
А затем оба молча лежат, обнявшись и запутавшись в складках его плаща. И спрятав лицо в ее волосах, он медленно вдыхает их горький, почти полынный аромат, осторожно проводя пальцами по ее гладкой спине.
