который обозвал меня воблой, считая это комплиментом. Лешик, о котором хочется забыть и никогда не вспоминать. И еще парочка-другая альтернативно одаренных. Мне кажется, мы с Даром в чем-то похожи. У него — однотипные блондинки, у меня — однотипные идиоты.
— Ну так что, дашь мне ее номер-то? — не унимался Дар.
— Нет, — отрезала я. Даже если бы и захотела — а я не хотела, — не смогла бы: у меня не было номера Иды, только почта.
— Вот же ты…
— Кто? — перебила его я.
— Ведьма! — весома бросил он.
— А ты нет?
— А я не ведьма, я — Ведьмак! — улыбнулся мне Дар.
То была полушутка-полуправда. Дар в свое время фанател по компьютерным играм, в частности — по Ведьмаку. Да к тому же и правда был сыном ведьмы.
— Ага, — согласилась я и послала ему ответную улыбку. — Только охотишься ты не на чудовищ, а на блондинок. И не советую менять свои охотничьи угодья.
— Дрия, — ласково, даже нежно протянул братец, — я сам разберусь, что, когда и зачем мне делать.
Я лишь хмыкнула.
Подошла официантка, на подносе которой лежали симпатичные брускетты, а еще записочка, явно с номером. Мило улыбаясь, она поставила блюдо на стол, рядышком опустила записочку, а потом ушла. Официантка показалась милой и симпатичной, но брат, не посмотрев в сторону записки, принялся, как настоящий хрюндель, есть свои брускетты: даже пятно на футболку посадил, как в детстве.
Мы просидели так еще с полчаса, и наш разговор плавно стек на маму, которая почему-то решила заняться личной жизнью сына. Видите ли, он старший, и ему пора остепениться. Да и Марфе Васильевне нужна внучка, чтобы передать ей свои знания, раз уж дочка не в породу пошла. В этот момент он так многозначительно на меня посмотрел, мол, смотри, что приходится терпеть из-за тебя бедному мне. Я лишь улыбнулась и пожелала братцу удачи. Глядишь, вручит его мамочка в ручки какой-нибудь Людочке, и Дару будет уже не с руки смотреть в сторону моей Идочки.
На это все Дар показал мне неприличный жест и попросил отправиться в далекие-далекие дали. Возможно со стороны мы и не казались близкими родственниками, а идеально-интеллигентным семьям показались бы если не гопниками, то явно приближенными к гопкомпании, но лично я считала, что у нас с Даром отличные отношения. Домашние и теплые. Хотя многие почему-то считали, что мы друг друга ненавидим.
Но знаете, я могла бы вылить на голову брату тысячу и одно оскорбление, на что он, мило улыбаясь, подарил бы мне парочку ругательств, а потом мы бы пошли вместе есть пиццу и смотреть кино. И, что самое удивительное, никто не затаил бы обиды. Это была наша маленькая семейная странность — свою любовь и привязанность мы показывали язвительностью.
Я подбросила Дара до студии, где его друзья репетировали свои «любовные баллады». Хотя «балладами» их называла только я — и то потому, что мне просто нравилось слово «баллада». В свое время Дар даже играл с ними и выступал по местным кафешкам и клубам, но группа особой популярностью не пользовалась, да и папа настоял на том, что ему нужен помощник и человек, которому он сможет передать свой бизнес, а не гитарист, так что Дар в какой-то момент отделился от ребят и лишь иногда заглядывал на студию. А они нашли себе девушку-солистку, которая удачно вписалась в их коллектив, и с ее приходом начали понемногу набирать популярность.
Дар позвал меня послушать, как они исполняют новую песню, но я, покачав головой, отказалась. Дома меня ждал ноутбук и целый недописанный рассказ, так что оставшиеся мои больничные выходные я провела дома, погруженная в писательский угар, даже не вспоминая при этом о Психе до самого утра понедельника.
У утра понедельника были все шансы стать отличным: я проснулась бодрой и выспавшейся.
Причем проснулась я раньше будильника и смогла собраться на работу без спешки! Расслабленно приняла душ и, закрутив на голове тюрбан, стояла отплясывала на кухне под музыку, делая себе кофе.
Обычно по утрам я не завтракаю, а лишь как раз и пью кофе, встречая рассвет на балконе и думая — нет, не о нем, а о ней — о моей милой машинке, которую каким-то образом нужно распаковать: благо сейчас было лето, и мне не нужно было еще и чистить ее от снега. Парковки в маленьких дворах с большим количеством многоэтажек — это целый квест, честное слово! Хорошо, что в моем дворе многоэтажек было немного: моя свечка, еще парочка, а между ними — старые панельки. Так что квест у меня был уровень «новичок».
Проверив, что мою машинку так удачно никто не подпер, я уселась на балконе с чашкой свежесваренного капучино, вдыхая еще не разогретый утренний воздух. Квартира у меня была небольшая. Двушка с новым ремонтом и неузаконенной перепланировкой. А у кого вообще она законная? Друг Дара — а друзей у него было много — отрисовал мне проект, а затем началась пыльная вакханалия. Сначала снесли стену между кухней и гостиной, объединив их в единое пространство и точно так же поступили с ванной и туалетом. Затем в коридоре, наоборот, возвели дополнительные стены, чтобы получилась небольшая гардеробная. Балкон же застеклять не стали — лишь облагородили и превратили в весенне-летнюю лаундж зону. Я была далека от повальной любви к лофту, поэтому в моей квартире нашлось место светлому псевдо-сканди и ярко-фиолетовому дивану.
И вот, когда я спокойно сидела себе на балконе и наслаждалась днем, до меня вдруг дошло, что мне не нужно на работу, ведь у меня все еще больничный, который нужно доехать и закрыть. И этот простой факт вкупе с чистой головой и теплым солнышком и кофе сделал мое утро по-настоящему потрясающим.
И лучше бы все так и продолжалось, но нет, у моей удачи явно есть ограниченный срок действия.
Когда я выходила с балкона, раздумывая над тем, стоит ли сварить еще одну чашечку в новой кофемашине, которую папа втихаря подарил мне на день рождения, раздался телефонный звонок.
На экране высветилось лаконичное «Сергей Павлович». Что удивительно, я никогда не записывала своего босса под странными никами из разряда «Псих», «Психич» или «Сереже нужны транквилизаторы», хотя таких персонажей в моем списке контактов было много. Брат, к примеру, значился никак иначе, как «Ископаемое»;
