— Наверное…
— А как это скажется для самого трупа? Произойдет активация испепеляющего заклинания?
Зарлон удивленно вскинул брови.
— Не знаю… нет наверное. Чего ему активироваться, если носитель и так уже мертв? Но зачем ты спрашиваешь?
— Затем что вы сейчас поможете мне снять этот демонов ошейник… предварительно меня убив.
— Что?!
— Какой в этом смысл?! — изумился Лолт.
Тард вообще чуть не упал от неожиданности.
— Смысл в том, что вы меня потом оживите.
— Как?! — воскликнул Тард. — Среди нас нет магов, тем более некромантов, чтобы поднять тебя!
— При чем тут некромантия с их живыми трупами? — удивился уже Юрий. — Убьете ведь не палкой по голове, пробив череп. Просто задушите…
— Юрий! — не выдержал Тард. — Что ты такое говоришь?!
— У вас на все про все будет примерно пять минут. После того как задушите, подождете минутку, чтобы остановились все процессы жизнедеятельности, снимите ошейник, после чего оживите.
— Как?!!
— Тард, ляг… сейчас покажу, что надо делать…
Парень улегся на спешно расчищенную от камней землю. Юрий присел рядом и стал объяснять, показывая:
— Это называется непрямой массаж сердца. Приподнимаете ноги, чуть запрокидываете голову подложив под шею одеяло, вот так, и, вот таким образом сцепив руки, начинаете ритмично сдавливать грудь вот в этом месте. Вот так, раз, два, три, четыре, пять… Давите не слишком резко и сильно, чтобы не сломать ребра. После чего придется произвести самое неприятное действие… вдохнуть мне воздух в легкие. Вот тряпочка положите мне на рот… Зажмете нос и плавно вдохнете. Понимаю, что оживлять девушку было бы приятнее, но…
Будущие реаниматоры невольно пусть и криво, но улыбнулись.
— Резко вдыхать нельзя, — продолжил обучение Юрий. — Иначе воздух попадет не в легкие, а в желудок и вызовет рвотную реакцию. Потом снова нажимаете на грудь пять раз и так в течении пяти минут, пока я не оживу. Если я не очнусь по истечении пяти минут с момента смерти, можете прекращать процедуру реанимации.
— Почему? — спросил Тард.
— Начнутся необратимые процессы в мозгу… И даже если вы оживите меня через шесть и более минут, я буду в лучшем случае дураком ходящим под себя и глупо улыбающимся.
— Это очень серьезный риск, — заметил Зарлон.
— Кому как не мне это знать? Но выбирать мне не приходится. Так и так меня ждет смерть. Но если сейчас вы меня просто задушите, то в руках истязателей я проведу недели мучений, прежде чем мою душу отпустят, перерезав глотку. Так что, поможете?
— Хорошо… Но ты уверен в этом методе оживления?
— Вполне. У нас это обычное дело… Конечно получалось далеко не всегда, но это единственный способ оживления без применения магии и алхимии. Давайте мужики, времени я чувствую совсем мало осталось.
Товарищи Юрия неуверенно переглянулись.
— Вяжите, — решительно протянул Юрий руки, тем самым, поторапливая их. — А то вырываться буду. Все-таки инстинкт самосохранения начнет работать в любом случае. И потом навалитесь на меня, чтобы не вырвался.
Медведеву быстро спеленали руки, он лег поудобнее и кивнул переглядывающимся Тарду, Лолту и Зарлону:
— Давайте…
Тард навалился на ноги, а Лолт прижал к полу грудь и руки.
— Помогите нам боги, — прошептал Зарлон и крепко зажал Юрию нос и рот, перекрывая приток воздуха.
Медведев терпел долго как мог, лежал смирно, но потом все же начал дергаться и извиваться как змея. И неудивительно, ведь смерть от удушья, пусть и добровольная, одна из самых поганых смертей. Даже трудно описать чувство нехватки воздуха. Грудь рвет от попытки вздохнуть, но рот и нос крепко пережаты, движения воздуха нет.
Теперь мысль о добровольной смерти, как способе снять ошейник, не казалась ему такой хорошей как еще минуту назад, но его товарищи держали слово и не давали Юрию ни единого шанса на глоток богатого кислородом воздуха.
Сознание померкло. Перед глазами появилось пятно белого света.
Юрий почувствовал себя легким-легким, все стало до фонаря, он обмяк и перестал шевелиться…
* * *
В какой-то момент Юрий увидел себя со стороны, словно болтается подвешенным под потолком, а на его теле Тард, Лолт и Зарлон.
Бывший солдат, наконец, разжал рот и нос Медведева, и чуть отстранился от спокойно лежащего бездыханного тела.
Тард и Лолт тоже отодвинулись.
— Готов… — сказал Зарлон.
Ошейник вдруг сам взял и спал с шеи еще до истечения минуты. Лолт тут же отшвырнул его подальше.
— Давайте же оживлять! — крикнул Тард.
И над Юрием начали измываться.
«Как бы ребра не сломали от усердия…» — подумал он, но как-то апатично, все еще наблюдая за действом откуда-то сверху.
Эта странность его совершенно не беспокоила.
Жизнь, смерть, жизненные цели, все перестало иметь значение.
«И кстати, почему я не возвращаюсь? — все же посетила Юрия очередная мысль, но как-то вяло, с очень слабым отражением беспокойства, скорее даже удивлением. — С другой стороны, оно мне надо? Быть… кем? Духом? Да, духом… Быть духом так легко и приятно… ни забот, ни жизненных проблем, которые нужно зачем-то решать… В чем смысл жизни если все равно нас всех в конце-концов ждет смерть? Не сейчас так через годы, пусть десятилетия я снова стану духом…»
Медведеву хотелось воспарить, летать, ощущая безграничную свободу, но что-то удерживало, на пути словно возникала невидимая стена. И этой стеной, похоже, являлись попытки оживления.
— Оставите меня… прекратите, — говорил Юрий своим реаниматорам.
— Я не хочу возвращаться в свое тело… А потом снова мучиться под пыткой что называется жизнью… Отпустите… Прекратите…
Но реаниматоры не унимались, продолжая массаж сердца и закачивая воздух в легкие.
— Ну же! — рыкнул Зарлон, в отчаянии ударив кулаком по груди напротив сердца. — Оживай же демоны тебя раздери!!!
Юрия-духа словно судорога пробила.
Стало больно. Хотя что могло болеть у духа? Темнее менее эквивалент боли пронзил дух Юрия. Появились какие-то мысли присущие живым.
«Сестра… — возникла откуда-то далекая мысль наполненная целой гаммой чувств. — Если я не вернусь домой на землю с сыном богатого Буратино или его останками, ее ожидает смерть. Надо возвращаться…»
Но уже в следующий момент всплыла совсем другая мысль.
«Ну и что? Смерть не так уж страшна. Даже приятна… Так легко… никаких проблем…»
— Оставьте же меня… — духом летал вокруг своего тела и своих товарищей по несчастью Юрий. — Все так ничтожно…
Какое-то движение в темном углу камеры заставило Юрия замереть на месте и обратить на это все свое внимание.
