Он вышел проверить, все ли в порядке вокруг укромного жилища стражей гор. Даниэль пошел за ним.
— Одного не могу понять, Сармик, как тебе удается поддерживать дисциплину у твоих стражей? Ты не боишься, что они станут тебе перечить?
— Не Орин и не Мило, — ответил тот. — Они считают меня вожаком, потому что я приказал им следить за захватчиками. Это единственное, что их интересует. И с ними мне справиться несложно. Вассара надо держать в железных рукавицах, потому что он слаб. Он когда угодно может дать волю чувствам.
— Это не обязательно признак слабости, — медленно произнес Даниэль. — Это просто говорит о том, что он не такой, как остальные.
Быстрая, благодарная улыбка на обветренном лице Сармика говорила о том, что «волк» — несмотря на всю свою суровость — был очень привязан к своему младшему сыну и беспокоился о нем.
— Нет, единственный из нас, кого я и трое других стражей гор действительно опасаемся, это Map. Потому что ему на нас абсолютно наплевать. Он сражается с захватчиками, потому что его это устраивает. Поэтому он делает это. Но мы все время должны быть начеку. Если мы сделаем то, что придется ему не по вкусу, он без промедления пустит против нас в ход свой ужасный лук.
— Уф-ф, — пробормотал Даниэль. — Кстати, странно, что он не стал вожаком.
— Нет, это его не волнует. Это слишком обременительно для него. И пока он может пускать в ход свое ужасное оружие, он будет подчиняться приказам. Я боюсь только, что он станет злым духом для Ширы. Он ее не переносит. И у Ширы явно будут с ним проблемы, уже есть. Она слишком хороша для того, чтобы с ней обращались подобным образом.
— Хорошо. Но сейчас, во всяком случае, задача стражей гор выполнена, правда? — спросил Даниэль. — Хотя Map и явно перестарался.
— Да. Просто прекрасно будет снова пожить немного спокойно и нормально. Но сначала мы должны попробовать снять проклятие, которое тяготеет над нами и вами. Хотя, как маленькая Шира… — Он задумчиво покачал головой и не закончил предложение.
— Во всяком случае, я сделаю все, чтобы ей помочь.
Сармик посмотрел на него.
— Ты весьма скептически относишься к миру наших преданий, не так ли? Ты думаешь, что причина — корень, который все мы жуем? Что мы видим видения и вещи, которые на самом деле не существуют?
— Да, я так думаю, — Даниэля как будто застигли врасплох.
— Тогда я думаю, будет лучше, если ты не поплывешь с нами на остров.
— Но я… — яростно запротестовал Даниэль. Сармик поднял руку:
— Твое неверие может принести вред Шире и сбить ее с толку. Вокруг нее должно быть абсолютное спокойствие. Я не хотел бы брать с собой и Мара, но у меня нет власти над ним, он делает то, что захочет сам. Я только надеюсь, что он останется на берегу добровольно.
— Но ведь я проделал такой долгий путь сюда из моей страны не для того, чтобы довольствоваться этим! — вскричал Даниэль.
— Тогда тебе придется поверить в наши предания!
— Не могу.
— Ну, тогда будет так, как я сказал. Ты остаешься на берегу.
Даниэль глубоко вздохнул, сжал зубы, но ничего не сказал. Разочарование его было горьким и безграничным.
Они отправились вниз еще до рассвета. Шли через древние, загадочные леса на склонах Таран-гая. Листва покрывала деревья чуть ли не до земли, не было слышно пения птиц. Сейчас они шли к морю.
Вскоре лес кончился, ландшафт изменился. Появились голые, неприступные скалы. В лицо повеял легкий морской ветер, еще минута — и они услышали рокот волн, разбивающихся об отвесный берег.
Труднопроходимыми тропами Сармик привел их в широкую, защищенную бухту, полную гальки, которая шуршала, когда на нее накатывались ленивые волны. Именно здесь находились рыбачьи лодки Таран-гая. И здесь все они могли увидеть, насколько события последних лет опустошили страну. Слишком многие лодки лишились хозяев, некому было сейчас защитить их от ветров и непогоды, лодки постепенно разрушались.
Даниэль смотрел на группу у большой лодки, которой они собирались воспользоваться. Там были и Шира, маленькая, слабая, дрожащая на холодном утреннем ветру. Она выглядела настолько растерянной и беззащитной, что Даниэлю захотелось схватить ее в охапку и защищать от всех напастей.
Но он не мог идти вместе с ними! Ради Ширы он должен был оставаться на берегу. Ировар попросил его вернуться назад, в Нор, в их жилище, и ждать, когда они вернутся. Если они вернутся. И поэтому было бы лучше, если бы Даниэль отправился со шхуной, промышлявшей тюленей, в Архангельск, а потом к себе домой, в свою страну. Он уже сделал свое дело, рассказал о Венделе, видел его дочь. Именно благодаря приезду Даниэля приступили к решению этой необходимой, но чрезвычайно сложной задачи — освободить его собственный род и таран-гайцев. Больше Даниэль ничего не мог сейчас сделать, и Сармик согласился с ним. На душе у Даниэля было очень тоскливо. Ведь он же хотел помочь Шире, а не быть ей в тягость!
Пока он бродил по берегу, он услышал яростную перепалку между теми, кто стоял у лодки, обсуждая, как следует ей править. Он впервые услышал, как Шира повысила голос. Первый раз услышал, что она злится.
— Нет, — кричала она возбужденно. — Нет, ты с нами не поедешь, Мило. Я не выношу твои кровожадные ухмылки, твое наплевательское отношение к людям. Я не хочу, не хочу, чтобы ты был рядом!
— Но Шира! — в ужасе вздохнул Ировар. — Ты еще никогда не вела себя так! Ты с ума сошла, ты не можешь обижать другого человека, особенно теперь, ты совсем потеряла рассудок? Неужели ты хочешь разрушить все, что мы создали, ты и я?
Она разрыдалась.
— Прости меня, дедушка, но я не могу согласиться, чтобы он ехал с нами. Я так боюсь, так боюсь всего, что должно случиться, и я просто не вынесу, если рядом со мной сейчас будет находиться такое злобное существо!
Сармик быстро проговорил:
— Мило, будет лучше, если ты останешься.
Мило ругался долго и искренне. Даниэль был рад, что не понимает, как Мило обзывает Ширу. Но ее он, разумеется, понять мог. Черный таран-гаец с клыками был одним из самых отвратительных людей, которых приходилось встречать Даниэлю. В каком-то смысле он был еще отвратительнее Мара, потому что Мило был человеком. Мара не следовало учитывать, ведь он был проклятый, может быть, худший из всех потомков Тенгеля Злого. Орин раздраженно заявил:
— Если Мило остается, я тоже останусь.
Орин и Мило, оскорбленные, отправились в обратный путь к скалам.
Шира вытерла глаза и, дрожа, перевела дух. «Странно, что она ничего не говорит о Маре, — подумал Даниэль. — Она, конечно, не осмеливается. Или знает, что с него, как с гуся вода». Хотя и Даниэль, и все остальные знали, что Map попытается помешать Шире.
