Шира вытерла глаза и, дрожа, перевела дух. «Странно, что она ничего не говорит о Маре, — подумал Даниэль. — Она, конечно, не осмеливается. Или знает, что с него, как с гуся вода». Хотя и Даниэль, и все остальные знали, что Map попытается помешать Шире.
На душе было горько. Даниэль вытащил из сумки письменные принадлежности. Эта сумка всегда висела у него через плечо. Машинально прислушиваясь к голосам двух стариков и нервным замечаниям Вассара, он уселся на камень и стал писать прощальное письмо Шире. На своем самом хорошем юракском, но русскими буквами — он знал, что Ировар понимал их.
Утро было серым. Солнца не было, лишь тяжелые тучи над широким горизонтом. А на море стоял такой густой туман, что разглядеть Гору четырех ветров было невозможно. Да и большой уверенности в том, что ее вообще можно видеть с берега, у Даниэля не было. Он вспоминал, что, когда он плыл сюда, остров появился еще до того, как они увидели берега Таран-гая.
Никто не обращал на него внимания. Он быстро писал письмо:
«Ночь бледнеет, рассвет серым туманом лежит у кромки воды, Шира. Твое время пришло. Я ухожу тихо, потому что не люблю прощаться. Пусть это письмо попрощается с тобой за меня. Потому что, мой дорогой друг, я не думаю, что увижу тебя до отъезда. Но как болит за тебя мое сердце!
Неужели это происходит на самом деле? Могу ли я верить всему тому, что вы рассказываете, и тому, что я вижу в этой дикой, поразительной стране? Или же это, как я и утверждаю, результат того наркотического опьянения, в котором мы все время находимся, поскольку жуем этот корень? Но если это так, как же объяснить тогда всю историю Людей Льда? Я никак не могу понять, какой из двух миров подлинный — суровый и холодный день сегодняшний, где все пусто, немилосердно и так реалистично, или твой мир, где ничто не менялось с того времени, когда люди еще добывали железо на болотах и мрачные суеверия размахивали над миром своими тяжелыми крыльями? Я много думал над тем, что произошло после того, как я пришел в твою страну у Ледовитого океана. Но я живу лишь на краю той злой сказки, в которую входишь ты, я не могу нащупать все нити в той огромной сети, которую плетут вокруг нас.
Мы расстаемся сейчас, мой удивительный друг и родственница, потому что я не принадлежу к числу избранных и таким образом недостоин сопровождать тебя на твоем трудном пути. Пусть с тобой будут все наши защитники. Я хочу этого больше всего на свете.
Твой друг Даниэль».
Он написал это длинное письмо, подошел к Ировару, который помогал отвязывать лодку.
— Передай это Шире, — тихо сказал он. — До свидания.
Ировар понимающе кивнул и не стал привлекать внимание к тому, что Даниэль уходит.
И молодой швед быстрым шагом двинулся от берега, по направлению к скалам вдалеке.
Прошло какое-то время прежде чем они, наконец, спустили лодку на воду и заняли свои места.
— Где Даниэль? — спросила Шира.
Сармик был вынужден признаться, что они не осмелились взять его с собой, потому что он сомневался, да и вообще был чужаком. Ировар при всех зачитал вслух его прощальное письмо.
Шира застонала от отчаяния.
— Но я не могу отправиться туда без Даниэля! Вы же прекрасно понимаете это! Он был моим другом, он так много понимает. Вы все — типичные мужчины, поэтому вы плохо соображаете. Даниэль гораздо лучше вас разбирается в том, как девушки думают и что они чувствуют. Я должна бежать за ним и привести обратно.
— Нет-нет, — сказал Сармик, пораженный ее паническим страхом. — Вассар, быстро беги и догони Даниэля. Прости нас, Шира, мы не подумали.
— Мне кажется, Даниэль тоже был весьма огорчен, — задумчиво сказал Ировар. — Мы считали, что делаем, как лучше, Сармик, но мы, конечно же, уже не помним, что думают и чувствуют молодые.
Шира не могла успокоиться до тех пор, пока Даниэль не вернулся на берег. Она помогла ему подняться на борт и усадила рядом с собой. Лодка отправилась в плавание по морю, которое, к счастью, было спокойно. На форштевне сидел Map, словно ужасный вестник из потустороннего мира.
«Как будто мы едем в царство смерти, — думал Даниэль, глядя на Мара. — А может, так оно на самом деле и есть? Но благодарю тебя, Шира, за то, что я здесь! Мне было бы ужасно больно расстаться с тобой!» Вскоре лодка оказалась в сером тумане, таком густом, что берег увидеть было уже невозможно.
Но на берегу осталась небольшая группка, следящая за лодкой, которая вот-вот должна была исчезнуть.
— Вот мы и сделали все, что могли, — сказал Тенгель Добрый.
— Мы не можем дальше сопровождать их. Нам остается лишь надеяться, что у них все будет хорошо и что мы были правы, дав им увидеть все, как в реальности.
Женщина из древних времен промолвила:
— Чтобы сохранить девочке рассудок, мы дадим ей заглянуть в иной мир. В тот мир, о котором живые могут лишь догадываться в своих снах или же изредка видеть в минуты умопомрачения.
— Да, наш мир, — пробормотала Виллему. — Интересно, знает ли Тенгель Злой о том, что должно произойти?
— Если знает, то пусть трепещет, — сказал Доминик.
Они еще немного постояли, пытаясь разглядеть лодку, а потом покинули берег.
Письмо, которое Шира, забывшая обо всем, пытаясь вернуть Даниэля, потеряла, плавно кружилось над каменистым берегом. Оно зацепилось за маленький, высохший, всеми ветрами обдуваемый куст, вновь соскользнуло с него и успокоилось между камнями у кромки воды. Оно повернулось исписанной буквами стороной, как будто бы кто-то еще раз давал возможность прочесть его. Но на берегу никого не было, никто не мог прочесть письмо в последний раз. Волна накатилась на берег и слизнула листок своим языком. Написанное медленно растворилось в соленой ледяной воде.
Вот и все. Как будто и не было никого на берегу в этот предрассветный час.
Наступало утро, светало. Туман — или облака? — рассеялся, и перед их глазами выросла на горизонте зубчатая горная вершина.
— Это всего лишь айсберг, — сказал Сармик. — Но там, далеко к западу! Вот она!
Горная вершина росла по мере того, как они приближались. Сидящие в лодке молча смотрели на нее. Солнце стояло за облаками как блестящий диск и придавало Горе четырех ветров странное, колдовское сияние. Напряжение и беспокойство возрастали, чем ближе они подходили к острову.
— Ох, — вздохнула испуганно Шира. — Как же нам взобраться на нее?
— На этот остров еще никто не взбирался, — коротко ответил Сармик.
— Ты забыл о Тангиле, — мягко напомнил Ировар. — Ведь он, конечно, побывал здесь.
— Но это было несколько столетий тому назад! С тех пор уровень воды мог понизиться.
Шира взглянула на вершину утеса с четырьмя зубцами.
— Ты так побледнела… — сказал Даниэль.
