— Прошу прощения, конунг, — вежливо перебил Волчья Пасть, — но мой племянник уже состоит в моем фелаге. Кроме того, он уже не рядовой дренг, а старший смены и рулевой! Кроме того…
— Что «кроме того»? — сразу стало заметно, что Синезубый не привык к отказам. Да что там говорить! Любой мальчишка возраста Дага посчитал бы счастьем оказаться в ближней дружине датского короля.
— Мой племянник вбил себе в голову, что хочет найти своего родного отца. Он носит коготь, такой же, как некоторые твои подданные из Йомса. Он носит метку на голове, по слухам, она передалась мальчику от славянской ведуньи, последней жены… — тут Свейн замялся.
Но настроение Харальда резко переменилось. Взор его затуманился и подобрел.
— Ах, Йомс, Йомс, — пробормотал хозяин Дании. — Еще мой отец предлагал кучу золота глупым венедам за клок земли в Свиноустье. Но тогда они отвергли его. Зато позже, получив в зад жареного петуха от эстов, литвы и прочих дикарей, Мешко сам приполз ко мне! Приполз, комкая в руке свою мягкую корону, точно шапку бедняка. Он сам стал просить, чтобы мы вырубили город в скале и защитили его трусливых крестьян!.. Да если твой отец среди викингов Йомса, ты, парень, можешь им гордиться. А тебе, форинг Волчья Пасть, я вот что скажу… как только у тебя выйдет недостача в людях, поставь этого парня форингом корабля!
Северянин едва не подавился слюной, услыхав о таком внезапном повышении. Но Синезубый уже забыл про него, отвернувшись к высоким гостям. Даг готов был кусать локоть от досады. Только что он впервые встретил человека, который знал, где находится загадочный Йомс… но задать вопрос конунгу не представлялось возможным. Сейчас его окружили ярлы. Кроме того, епископ Поппо склонился к конунгу и что — то ему шептал.
— Хорошо, забудем о глупостях! — сменил тему окольничий Себьерн Лось. — Эй, почему не слышно музыкантов? Нынче мы гуляем предпоследний день, а затем я сам еду смотреть крепости! Все, на кого я укажу, едут со мной! И ты тоже бери своих людей, — Окольничий повелительно кивнул дяде Свейну. — Там в Фюркате и Троллеберге собрали немало свеев, нам надо разобраться, кто из них даром ест наш хлеб, а кто готов к подвигам!
Встреча закончилась сытным обедом, хотя сидеть с конунгом данов на одной скамье так и не пришлось. Вовсе наоборот — людей Свейна усадили в дальнем углу залы. Но накормили до отвала, а Северянину прислали от конунга чашу с вином, на дне которой он нашел золотую арабскую монету.
Последние два дня промчались в сплошном круговороте. Даг бродил по разросшемуся, веселому городу в компании взрослых товарищей и родичей, пил брагу, объедался мясом и с упоением слушал родную речь. Правда, ему показалось, что за годы его отсутствия даны стали говорить как — то иначе, приобрели новые слова и потеряли старые. Но разве это важно, когда вокруг друзья, когда звенят струны кантеле, все беды позади, и вдобавок… вдобавок хохочут красивые девушки!
В присутствии девушек Северянин почувствовал непривычную немоту и неловкость, хотя хотелось так много сказать и показать себя с лучшей стороны. Дядя Свейн в первый же вечер на суше зазвал племянника в веселый дом и сообщил собравшимся, что в этом самом месте двенадцать лет назад малыш с волчьей меткой спас его от грабителей. За прошедшие годы застроили мрачный пустырь, совсем другие женщины ублажали моряков, а в команде Свейна лишь пятеро помнили день, когда волны выкинули на берег малыша. Но это не помешало всем вместе выпить за Дага, Приносящего Удачу. Девушки обзывали парня «хорошеньким», прижимались и тянули плясать. Но Северянин плясать не умел, а уединиться с красоткой, которая была старше его лет на пять, так бы и не решился, если бы не кровник Руд. Брат и хихикающая девица подхватили Дага под руки и едва ли не силой уволокли за перегородку. Впрочем, уединиться здесь тоже было непросто. В темноте, на соседних лавках стонали и пыхтели.
— Ты чего ее боишься? — расхохотался Руд, стягивая штаны.
— Никого я не боюсь! — Сердце у Дага бешено заколотилось, когда он разглядел девушку совсем без одежды. Руд просто задрал ей подол и оставил голой, хотя та и делала вид, что обижена и сопротивляется. Не такая уж она оказалась и красавица, толстоногая, в синяках, и изо рта у нее не слишком приятно пахло, но разве это было главное?
— Даг, я уже заплатил, она наша, давай повеселимся! — С этими словами Руд опрокинул девчонку на лавку, укрытую мехом. Разглядев, как руки товарища беззастенчиво мнут грудь красотки, Северянин словно стряхнул с себя пелену.
— Ну что же ты, — протянула девица и, ловко приподнявшись, одним движением развязала Дагу тесемки штанов. Руд только хохотал, не в силах подняться с ложа. Где — то рядом зажгли свечу, стали разливать бражку, кто — то поднес Руду полную кружку, он поделился с девушкой. Та отхлебнула, не прекращая своих активных поисков у Северянина в штанах.
— Ого, какой горячий посох! Давай его скорее мне, пока он не высох! — С этими словами девица подставила пышный зад, и не успел Даг опомниться, как стал мужчиной. На несколько секунд пол и потолок поменялись для него местами, земля ушла из — под ног, он испытал удивительное чувство, как будто время остановилось, и это чувство испугало его. Еще больше испугало его, что минуту спустя ему хотелось сбежать из веселого дома как можно скорее, отправиться в баню и извергнуть из себя остатки бражки.
Сидя в бане, у раскаленных камней, он раздумывал, отчего так получилось. Ведь дядька не мог врать, и старшие товарищи убеждали, мол, за ночь с горячей грудастой красоткой все отдашь! Да, ему хотелось отдать все, но длилось это так недолго, а после стало страшно, что, пока время замерло, могут напасть враги…
— Ты чего сбежал? — В баню ввалился потный веселый Руд. — Ты ей так понравился, просила тебя еще привести! Что, неужели так плохо? Я же видел, она под тобой кричала, как счастливая кобылица!
— Все хорошо! — успокоил кровника Даг. — Мы еще туда вернемся.
А про себя он подумал, что если семейная жизнь состоит из таких вот радостей, то лучше никогда не жениться.
Еще одним темным пятном стала встреча с саксонским маркграфом, послом самого императора. Точнее даже — не с самим послом, а с его юными родичами. Трехэтажный дом посла был сложен из камня, между камнями белели крашеные бревна, высоко наверху разноцветно блестели узкие окошки. Кроме главного здания, на широком дворе достраивали церковь с крестом. Все здесь дышало чуждыми обычаями — иначе сложен колодец, иначе одеты хмурые солдаты с копьями, далее псы лаяли нездешние, мохнатые, длинные.
Ко двору явились гурьбой, погремели железным кольцом в воротах, дядя Свейн придирчиво осмотрел костюм племянника. На суше, особенно в подобных торжественных случаях, лихой вояка становился вдруг аккуратным и жутко щепетильным в подборе одежды и украшений. Взяли с собой и Ивана Обрубка. Тот по случаю раздобыл высокую медвежью шапку.
