Эстальд оказался на галерее, окаймлявшей длинный и высокий зал со сводчатым потолком и стрельчатыми окнами. По стенам висели карты, какие-то странные картины и зеркала, в которых ничего не отражалось. Внизу суетились десятки людей, но всего удивительней были окружавшие их предметы.
У одной стены Эстальд увидел несколько постоянно шевелящихся без всякого ветра растений, усаженных вместо листьев или цветов небольшими, похожими на кошачьи, глазками. Посредине громоздилась целая пирамида деревянных клеток, в которых трепыхались какие-то крылатые создания, напоминавшие маленьких, с ворону, дракончиков с туловищами, покрытыми густой шерстью. Эстальд увидел, как одно такое существо со смешным криком влетело в окно, и кто-то из магов отвязал от его лапы что-то вроде свитка. Волшебник видел висящие на стене одежды, видимо предназначавшиеся для человека с несколькими парами рук и круглые стеклянные сосуды, наполненные туманом. Многочисленные столы были завалены пергаментными свитками, амулетами, пузырьками с зельями и оружием непонятного назначения. Вокруг царила непрекращающаяся беготня, в глазах рябило от астральных вспышек. Эстальд быстро понял, несмотря на кажущийся хаос, каждое движение и положение каждой вещи в этом зале подчинено четкому и выверенному порядку.
- Что ж, принимай новую должность, - произнес Таламанд. – Здесь – главный штаб нашей разведки. – Теперь за все глаза и уши, следящие за врагом, отвечаешь ты.
- Вы думаете, я справлюсь? – озадаченно спросил Эстальд.
- Разумеется. Я уже поговорил с твоими новыми подопечными, они быстро введут тебя в курс дела. Думаю, я могу на тебя положиться.
Эстальд машинально кивнул, окидывая взглядом происходящее. Конечно, о многих шпионских ухищрениях своей гильдии он кое-что слышал. Крылатые создания (раньше Эстальд видел их лишь издалека) назывались вальфарами. Они были очень умны, быстры и выносливы, а главное, летали на огромной высоте. Маги использовали их для доставки посланий, ведь эти зверьки были значительно лучше почтовых голубей. Кусты с глазами, или акхелусы, магическим путем сообщались с такими же «растениями», расставленными по всему миру, через них можно было наблюдать за стратегически важными дорогами, переправами, приграничными постами. В стеклянных шарах действительно содержался туман, не создающий помех своим, но крайне затрудняющий видимость врагу. Среди амулетов Эстальд заметил Обнаружители магии, полезные в поиске вражеских чародеев. Были тут и предметы, о предназначении которых Эстальд только догадывался.
- Надеюсь, на этом поприще ты превзойдешь своего самого известного предшественника - Тенекрыла, - Таламанд счел нужным оторвать Эстальда от созерцания происходящего в зале. – Но не повторишь его темную судьбу. И еще – поменьше распространяйся о своей новой должности. Ведь обладатель важных сведений подвергается куда большей опасности, чем обычный горожанин.
* * *
Осада Кронемуса продолжалась уже много недель. Почти ежедневно кипели кровопролитные сражения, над городом кружили полчища демонических тварей, с которыми бились механические драконы. Они являлись грозной силой, но редко выдерживали дольше нескольких дней. Воздушная крепость, которую сооружали с таким трудом, уже давно была полностью уничтожена. Еще более яростными бои стали после того, как враг, ценой огромных потерь упорно засыпавший ров, наконец, завершил свое дело и теперь беспрепятственно подкатывал к стене десятки осадных башен и начинал штурм. В дело были пущены огромные тараны для взлома городских ворот. Пламя пожаров охватило весь город. Маги-поджигатели на горгульях спалили даже одну из самых красивых башен гильдии. Ее некому было охранять - все местные волшебники были в тот момент на городской стене. Защитники Кронемуса несли огромные потери: каждый третий был серьезно ранен, каждый десятый – убит. Быстро таяли запасы провизии, а помощи ждать было неоткуда. Судьба города висела на волоске.
И простые разведчики, и вооруженная магией команда Эстальда сообщали о том, что Смаргеллу повсюду сопутствует успех. Его армии заняли больше половины Срединных Земель, загнали Зиндориандских гномов в их самые дальние горные крепости. Было ясно, что вот-вот сомкнется кольцо осады вокруг Зиндерхельца – пока что до него еще можно было добраться по Айронту, однако все говорило о том, что враг скоро займет западный берег великой реки на всем протяжении Земель Тусклого Солнца. Потом он переправится на Восток в нижнем течении Айронта, чтобы попасть в богатые и плодородные южные страны, отделенные от Срединных земель и Кронемуса высокими Сиаленскими горами.
К середине осени обстановка неожиданно изменилась. Постоянные приступы сменились обстрелами из катапульт и редкими налетам крылатых тварей. Одновременно с этим в городе начало происходить нечто странное. Словно ядовитый туман, проникала повсюду и поражала людей загадочная душевная болезнь. Ее ощущал каждый, но у всех она проявлялась по-разному. Кто-то вдруг стал совершенно равнодушен ко всему, включая судьбу Кронемуса и свою собственную участь, другой начинал выплескивать гнев не на врагов, а на товарищей, третьих охватывало беспросветное отчаяние или ужас. Несмотря на то, что каждого эта зараза поразила по-своему, многие чувствовали, что у всех бед – какой-то общий корень. Более того, некоторые утверждали, что действие нового вражеского оружия (а в том, что это – новые козни врага никто не сомневался) в некоторых районах города заметней, чем в других, что заставляло предположить, что у болезни есть какой-то конкретный источник, заброшенный противником (страшно подумать!) прямо в Кронемус. Но из-за того, что его природа была неизвестна, любые попытки остановить заразу при помощи магии успеха не имели.
Десятого ноября в ратуше был созван совет. Перед собравшимися стоял один-единственный вопрос: что дальше? Враг больше не нападает, однако торопиться ему нет никакого смысла – даже если кто-то попытается прислать в Кронемус подкрепление, оно не пройдет через кольцо осаждающих. Сейчас Смаргелл вовсе мог ничего не предпринимать - горожане рано или поздно сами перемрут от голода, жажды и болезней – ведь запасы воды, пищи и целебных снадобий постепенно подходили к концу. А тут еще и эта новая беда, действие которой ощущалось даже на совете – многие его участники были совершенно равнодушны к происходящему, кто-то, напротив, затевал яростные и часто бессмысленные споры по любому вопросу, кто-то упрямо твердил, что надежды нет, и любые усилия будут тщетны.
